[Веяна]

Нищастье

Я - великолепный крысак: спереди – залюбуешься, сзади – не наглядишься, веер усищ, длинный чистый хвост, маникюр на лапках… Мечта любого заводчика! Единственный и неповторимый!... вернее, так было, пока у меня не появился конкурент: мелкий, верткий и с мягкой шерсткой, вызывающий умиленные и сюсюкательные охи гостей.
- Все дуешься? – спросил кот, пытаясь просунуть сквозь решетку лапу и закогтить кусок семги. Увы, даже любимое лакомство меня не радовало. Я был занят: пребывал в глубокой и безнадежной депрессии.
- А по морде? – лениво предложил я.
- Хвост с бонусами подними для начала! – фыркнул наглец, подцепил пятерней лакомство и был таков.
- Ой! – прискакал мелкий. – Ой! Как же так! Кот украл у тебя еду! Надо догнать его и сказать, что так делать нельзя! Старший братик! Ну почему ты молчишь? Ты заболел? Тебе плохо? Почему ты такой грустный лежишь? Хозяин говорит, что праздник на носу! А что такое праздник? А когда нам его попробовать дадут? А он вкусный?
- Мальчик, - скривился я. – Иди отсюда.
- Старший братик! – он трогательно навалился на мое брюшко… э-э-э… большой кубик пресса, выразительно шевеля курчавыми усами. – А я вырасту таким же большим, как и ты? – и, выдержав паузу, добавил. – Везде?
Где-то заржал кот.
- Бочка ты без пробки, - повторил я, картинно издыхая. – Иди отсюдова, пока я не встал.
- А ты умеешь? – поразился нахал.
- Слушай, надоест – ты его ко мне отправь, - вновь показал свою разбойничью морду кот. – Уж я найду с ним общий язык, - и красноречиво облизался.
- И вздернет нас хозяин рядышком, - меланхолично ответил я. – И разве ты ешь крыс?
Кот брезгливо поморщился, утирая лапой морду:
- Ты что, шерсти же полная пасть будет! Я больше по птичкам, - он закатил глаза, никого, впрочем, не обманув: наш кот трус тот еще. Даже большая домашняя плюшка, чем я.
Но я же крысак! Единственный и неповторимый в своем роде! Мне можно!
- Старший братик, старший братик! – окликнули меня уже сверху. – Смотри, что я умею!
Как показала практика, проще пойти и посмотреть, иначе это недоразумение еще час от меня не отстанет.
- Давай-давай, - поддразнил меня кошак. – Поднимай тушку. О-о-о! – оценил он округлость боков. – Ты, что, всю рыбу целиком съел?
- А ты думал, тот кусочек единственным был? – зло огрызнулся я, переваливая бока. – Ну, показывай.
И тут Нищастье, ловко втянув уши, самым непосредственным образом просочилось сквозь решетку, оказавшись на свободе.
- Оп-па! – только и смог сказать я, присаживаясь на подушечки. – Кот, ты видел? Малой! Лезь обратно! Там не безопасно!
- Но почему? – мелкий обратил ко мне свои лопушистые ушки, забавно наклонив мордочку набок. Сделал неуверенный шаг на краю тумбочки и шлепнулся на пол, в лучших традициях подлого бутерброда.
- Кот, отнеси его хозяину, - велел я. – Пока это Нищастье окончательно не убилось.
Подношение, судя по воплям, хозяевам понравилось.
* * *
А ночью загорелись огоньки чудо-дерева, поставленного в честь праздника.
- Старший братик! – растолкал меня мелкий. – Смотри! Красиво!
- П-п… Пожар! – завопил я, потрясая прутья решетки. – Ко-о-от!
- Дверь закрыта! – приятель вспрыгнул рядом с клеткой. – Не могу выбраться.
Решение пришло мгновенно.
- Он может, - я поднял за подмышки мелкого. Донеси его до двери!
Повторив свой утренний фокус Копперфильда, крысеныш через всю комнату проехал на загривке у кота.
- А вы смотритесь! – не смотря на сгущающийся дым, я нашел в себе силы шутить.
Ходячее Нищастье просочилось под дверью и отправилось на поиски людей.
- Жарковато, не находишь? – я пытался расшатать крепление замка на дверце.
- И душновато, - ответствовал от двери кот. Он гнусаво выл, создавая дополнительную звуковую поддержку в компании по привлечению внимания.
- Весьма… - я уселся на пятую точку, обмахиваясь лапками.
- А ведь я говорил тебе, не набирай лишний вес!
- Большого крыса должно быть много! – не согласился я, вставая. Собрался с духом, и с разбегу протаранил дверцу. Не рассчитал, и клетка, опасно накренившись на краю, с громким уханьем свалилась на пол. Дверцей вниз. Впору было рвать на себе шерсть, но с депиляцией пришлось повременить.
- Ко-о-от! – я не отрывал глаз от медленно ползущей змеи огня. – Кажется, у меня проблемы!
- А ведь я говорил тебе – жри меньше! – приятель пританцовывал вокруг клетки в бесцельных попытках если не открыть ее, то хотя бы сдвинуть. – Ух! Ох! – отдергивал лапы он от особо горячих, еще только тлевших участков ужасно дорогого и грызучего ковра.
- Иди, карауль Нищастье! – велел я, понимая, что мне он больше ничем помочь не может.
Я остался сидеть, нахохлившись: огонь, медленно тлея, подбирался ко мне, не оставляя наивной надежды. Тут я и помру.
Ах, сколько я еще мог в жизни сделать, сколько вкусного я еще не съел, сколько не сгрыз! Семга! Как же я без любимой рыбки?! И новая штора еще ни разу не пробована мною на зуб! И невесту! Мне обещали невесту! Юную, изящную, с трепещущими ушками! Ах, бедный я и несчастный! Я еще так молод! Так юн!
На пике моих стенаний, дверь распахнулась. Освященный светом, как ангел, в проеме стоял ошеломленный хозяин, держащий за шкирку мелкое Нищастье.
- Я молодец? – пискнул он, поджав лапки.
- Настоящий крысак! – похвалил я и завалился на бок.
* * *
- Ох, бедный я и несчастный! – стенал я.
- Сколько уже можно причитать? – недовольно заворчал кот, безуспешно пытаясь снять бинты с лап: подушечки он всего лишь подрумянил, но хозяин обнаружил в себе недурные садистские наклонности. Заодно и за пение отомстил, которое ему помешало проспать наикрасивейший пожар в собственной гостиной.
- Ой, лапки холодеют… – продолжал причитать я.
- Старший братик! Старший братик! Тебе плохо?! – подскочил малец. – У тебя что-то болит?! Где болит?! Ты можешь дышать?! Мне позвать хозяина?! Я быстро, одна лапка тут, другая там!
- Я умираю, - картинно упал я, запрокинув голову и положив лапку на лоб. – И спаси меня может только во-о-он тот кусочек колбасы!
- Для братика – все, что угодно! – с готовностью ответило Нищастье и с пылкостью кавалера, спешащего на свое первое свидание, помчался на стол, протиснувшись сквозь прутья.
Поразительно, но чудо-дерево вновь стояло в комнате, сверкая сотнями огней. Клеть мою водрузили обратно. Но погорельцы усвоили урок: гирлянды выключали теперь на ночь, а дверь оставляли приоткрытой.
Но почему-то все шишки достались мне, идейному вдохновителю и спасителю!
Я, чудо-крысак, сумевший перевернуть собственную клеть, сидел на диете.
Но праздник пришел и на нашу улицу! Спасибо этому в высшей степени глупому торжеству с тысячей огней и хмельным хозяевам, благодаря которым лакомства теперь находятся на расстоянии практически вытянутой лапы!
- Да не ту, не ту колбасу берешь! – приоткрыв один глаз, возмутился я. – Другую, с белыми точечками! Это называется сервелат, деревня! Сер-ве-лат!
Надо признать, даже от Нищастья порой бывает толк!