Метла зигзагами шаталась по поляне. Внутри черенка переливался и булькал чай , пополам с водкой. Мерзкое , но тем не менее забористое пойло.
Эйфория и несвойственная ей симпатия к окружающим переполняли Метлу. Звонко чмокнув Ведьму , она кинулась отплясывать канкан , легкомысленно задирая прутики. Расчувствовавшись от собственной артистичности – хрипло исполнила Владимирский Централ. Прослезилась. Кое-кто из присутствующих прослезился тоже.
Дракон Гоша очень близко к сердцу принял строчки «Но не очко обычно губит , а к одиннадцать туз» . Некоторые из его голов были заядлыми картёжниками и проигрывали друг другу солидные суммы. Гоша не вылезал из долгов.
Бегемотик уронил слезу. Его тонкий музыкальный вкус не переносил шансона.
Ведьма старалась не расхохотаться. Уж она запомнит все пьяные выкрутасы Метлы и получит нехилое преимущество в будущих стычках.
Метла начала икать . Эйфория плавно перетекла в мрачную безнадёжность. Икание перемежалось всхлипываниями и невнятными жалобами на трудную жизнь, непонимание окружающих и пошатнувшееся здоровье. Бормотание становилось всё тише и тише. И , наконец, Метла уснула , похрапывая и распространяя сильный запах спиртного.
- Как не стыдно так надираться - поджав губы благовоспитанно изрекла Ведьма , временно забыв свои , далеко не безобидные загулы. И на ком я теперь полечу ? завтра она будет в нерабочем состоянии. И пиво надо наколдовать.
Ведьма , озабоченная предстоящими проблемами , бережно укрыла храпящую Метлу своим платком.
- Разберись по номерам! - вдруг завопил Бегемотик и, немедленно устыдившись своего неожиданного поступка, спрятался за Испанца.
Тот, как настоящий, закаленный, ко всему привычный идальго Дон Кихот Таврический, и усом не шевельнул. Ухом, правда, повел, и нос по ветру настропалил.
- Так. Карта у нас есть. Водка у нас... была, - Испанец непроизвольно облизнулся, но, вспомнив о том, что он тут, похоже, главный, подавил вновь разыгравшийся после крепкого сна аппетит. - Я только одного не понимаю: а зачем нам Граф? Он что, сражаться умеет? Он умеет складывать в пирамиды трупы поверженных им врагов, а?! Он только песни и вирши и умеет складывать, как мне представляется! Нет, я решительно возражаю против участия Графа в нашем благородном предприятии! - Испанец намерено решил распалить себя до предела, почуяв, что лидерство может уплыть из его мужественных рук. - И потом, как мне кажется, Граф здесь уже присутствует! - и он обвиняющим жестом указал на господина, желавшего, чтобы его именовали Ваше сиятельство.
Сиятельство вышло вперед и отвесило изящный поклон. Мило улыбнувшись, оно - то есть, он, Граф, - проворковало, то есть, проговорило... фу ты, в общем, этот товарищ-господин изрек:
- Да я и сам не желаю. Мне еще надо сложить 1256 песен в честь наших прекрасных звездоликих ... и прочая, и прочая... дам! А врагов своих я предпочитаю повергать на землю острым пером, которое не вырубить топором. Так что с удовольствием уступаю эту честь вам, сударь, - и Сиятельство поклонилось Испанцу.
Ведьма вдруг задергалась и, покрепче сжав черенок еще не вполне очнувшейся Метлы, прошептала:
- Ребя... то есть, това... то есть, господа, мне кажется, нас подслушивают...
- А, женская мнительность, - отмахнулся Испанец.
- Ну что ж, - вздохнул он, - спасибо за приют, за хлеб, за соль, за ласку... Мадам, вы не могли бы отодвинуться на стратегически безопасное расстояние? - обратился он к Ведьме. - Мне немножко неудобно... и шпагу трудно из ножен вытаскивать, когда вы так ко мне... м-м... прижимаетесь. Пардон, конечно.
Ведьма фыркнула и презрительно сморщила носик, но все же немножко отодвинулась. Поскольку она была Ведьмой, она реагировала на изменение магической обстановки не хуже, чем радары ГИБДДешников - на выходки пьяных водителей. Об устройствах принцессы Майи она, конечно, знать не могла. Но что-то такое уже давно ей чудилось-мерещилось, в некоторой степени лишая ее обычной волшебной самоуверенности. Что-то такое ей нервишки щекотало...