[Ясна]

Сообщение от Letizia

от режима это не зависит

От идеологии, да. Иногда режим может её тоже придерживаться. Бывает.

Мне всё это напомнило, однако. Чем-то. Отдалённо:

Нажмите для просмотра целиком

Юлия Латынина - Либеральный фундаментализм

<...> Я не случайно сосредотачиваюсь на лучших примерах. Бабченко и «Дождь» — это лучшее, что мы имеем в отечественной журналистике и новостях. Тем ярче в их позиции то, что можно назвать либеральным фундаментализмом.
Эгле Кусайте, Марьям Шарипова и Магомед Евлоев хотели стать шахидами. Они встали на джихад. Концепция оборонительного джихада центральная для воинствующего исламского фундаментализма, без нее невозможно понять действия воинствующих салафитов, как без концепции «диктатуры пролетариата» невозможно понять действия большевиков.

Воинствующие салафиты считают, что им позволено убивать неверных и тех, кого они приравняли к неверным, и хотят построить на Кавказе государство, в котором вся жизнь регулируется шариатом, как это было в Афганистане.

Однако удивительно, но подобные объяснения даже не приходят либеральному фундаменталисту в голову. Он не видит их в упор, даже когда их высказывает Доку Умаров на видео. Либеральный фундаменталист все время ищет оправдание террористу: несчастная любовь, жестокая зачистка, гибель родственника.

Либеральный фундаменталист все время винит в поступке террориста государство, причем совершенно не обязательно это диктаторское государство вроде России, Египта или Туниса. С равным энтузиазмом он клеймит спецслужбы Литвы, израильскую военщину и зверства американцев в Гуантанамо.

Либеральный фундаменталист не верит ни единому слову государства, но любое слово террориста он воспринимает как истину в последней инстанции. Его не смущает, что его собеседник считает его глупым кяфиром, которого предписано убивать и дозволено обманывать.
Некоторые делают это вполне сознательно, как та же Guardian, которой в деле защиты исламских радикалов нет равных. Другие, как, например, автор блестящих военных репортажей Бабченко или Newsru.com, руководствуются, вероятно, смутным чувством, что, мол, государство всегда прилично пнуть, а каждого, кто от него пострадал, прилично защищать.

Террористы всегда считают себя пострадавшей стороной. Утверждение «террорист не я — террористы те, кого я убиваю» является альфой и омегой любого вида террора. Откройте предсмертные письма Каляева — и обнаружите в них то же послание: террорист — это не я. Террорист — это великий князь, которого я убил. <...>

<...> С течением времени либералы стали одним из главных инструментов джихада, осуществляемого руками самих неверных. «Братья должны знать, что их работа в Америке есть вид великого джихада в деле уничтожения и разложения западной цивилизации изнутри, как руками самих неверных, так и руками верующих», — гласит секретная инструкция «Братьев-мусульман», оглашенная в Конгрессе в 2005 году.

Эта политика «джихада руками неверных» увенчалась полным успехом. Практически все правозащитные организации на Западе защищают права террористов, а на Ближнем Востоке и на Кавказе значительная часть правозащитных организаций попросту являются прикрытием для фундаменталистов. Либеральный и религиозный фундаментализм стали неожиданными союзниками в деле разрушения открытого общества.
Основа этого странного союза, вероятно, связана с тем, что либеральный фундаменталист всегда против того, чтобы государство исполняло свою основную функцию аппарата насилия (включая насилие в виде войны и борьбы с теми, кто это государство хочет уничтожить). Любое государственное насилие либеральный фундаменталист считает угрозой своей свободе. Парадоксально, но при этом либеральный фундаменталист не возражает, когда государство вмешивается в экономику.

Разумеется, журналисты вправе цитировать любые утверждения террориста или его защитника. Более того, эти утверждения есть драгоценная информация. Однако странно, когда при этом журналист забывает упомянуть важные факты и задать очевидные вопросы.
В начале XX века российская интеллигенция, ненавидя царский режим, неприкрыто восхищалась террористами и революционерами. Ей почему-то казалось, что революционеры хотят свободы. В начале XXI века либеральная европейская и российская публика ведет себя точно так же. Подобный инфантилизм дорого обошелся России.