Я кивнул, пряча довольную ухмылку. Вот с этого и надо было начинать. Теперь понятно, чего наш Бог такой добренький. Да, столько тысячелетий прошло - а пароли, которые я перед уходом поставил на доступ к администрированию земли - до сих пор не хакнуты. Представляю, как бесился Бог, когда понял, что отныне он властен только над небесами, а земля - полностью в моем распоряжении. Я не желал, чтобы он продолжал свои эксперименты. Сколько их было?
Вавилонская башня. Великий потоп. И Гоморра - в которой я заживо сжег Рахиль.
Во имя ее - я сделал людям этот подарок. Я дал им защиту от гнева Божьего. И ничего - они справились. Построили правовые государства, навели более - менее порядок, в космос вышли. Они не превратились в банду убийц, не стали все до единого предаваться развращенным удовольствиям - как предрекал Господь в доверительных беседах.
Они справились, несмотря на то, что Господь, гениальный, но не безгрешный программист, наделал кучу глюков в их коде.
А потом я проснулся, и Библия снова лежала на камине. Она всегда там лежит, когда я просыпаюсь - гран мерси, поленья как раз закончились. Что за непонятная наивность? Зачем мне подсовывают эту книжонку? Неужто думают что она меня может переломить?
Порыв ветра достиг камина и всколыхнул пламя. Библия напоследок ярко вспыхнула и рассыпалась ворохом искр.
"Завтра будет дождь", - подумал я, уловив едва заметную сырость в воздухе.
Дождь - это хорошо. Мне безумно нравится бродить по улицам, чувствуя как на кожу оседают мельчайшие капельки. У одного из народов земли есть поверье - что когда идет дождь - это плачут ангелы. Какой бред. Ангелы обычно никогда не плачут. Повода нет. И поверье глупое.
Когда я, ничего не видя из-за слез ушел с небес на землю и бродил по еще горячим, спекшимся руинам Гоморры - светило солнышко. Кое-где даже неуверенно щебетали пичуги. И никому не было дела до слез Ангела Света.
На третий день я набрел на какое - то озерцо и склонился над ним - зачерпнуть воды. В тихой, прозрачной глубине появилось мое отражение - и сначала я подумал, что у меня за спиной стоит еще кто - то. И что это его отражение я вижу. Мои волосы бледно-золотого цвета словно окунули в чан с тёмной краской, исчезла алебастровая бледность кожи. Я стал более походить на испанца, если брать как критерий земные национальности.
Так я выяснил - ангелы от горя не седеют. Они чернеют.
Прошли тысячелетия.
Моя боль от того что случилось тогда - утихла, как утихает боль в ампутированной ноге. Я запретил себе об этом думать - но тем не менее все девушки в моей жизни - похожи на Рахиль. И тут - Господь с его предложением...
Я согласился в тот же момент, как он мне произнес ее имя - но ему об этом знать не стоит. Власть над землей - ничто по сравнению с тихим семейным счастьем с любимой. Сколько у нас в запасе? Минимум лет пятьдесят. Этого - ничтожно мало, но это будут годы, заполненные ее улыбками, ее присутствием. И у нас будут дети.
Но вот единственное, что меня смущало - старый интриган наверняка приготовил какою - нибудь подлянку, о которой умолчал.
Я задумался.
Рахиль тут.
Самому мне ее не найти - кто и в каком теле родится на земле - ведают на небесах. Но Бог четко сказал - она тут. И он - не врет. Это аксиома.
И она не замужем.
На миг меня пробил холодный пот. Если бы она была замужем - мне пришлось бы сделать ее вдовой. Кстати - отчего она до сих пор не замужем? Ведь ей двадцать восемь лет - раньше это считалось уже преклонным возрастом, но к счастью сейчас это еще молодость.
Возможно, она уродлива? Но Господь пообещал что дал ей то же тело. И опять же раз сказал - то не соврал. Да, она старше - но это Рахиль. Впрочем, если вдруг она за двадцать восемь лет успела стать инвалидом - я с радостью буду заботиться о ней всю жизнь. Слишком долго я о ней мечтал. Слишком горько я ее оплакивал. В конце концов, я могу подправить код ее тела - и дать ей здоровье. То есть - и это не проблема.
Но в чем же тогда подлянка?
Внезапно меня пронзила мысль...
- Господи, а она меня помнит? - с некоторым страхом спросил я в пустоту.
- Нет, - сонно ответила моя девушка со стороны кровати.
Я помолчал, потом встал и всмотрелся в ее лицо. Девушка крепко спала.
- А если она меня снова не полюбит? - снова спросил я, не отрывая от нее взгляда.
Девушка сонно моргнула глазами, наконец медленно распахнула их и, еще не проснувшись, взглянула на меня.
- Господи, как же ты красив..., - с какой - то болью сказала она.
- Точно? - жадно переспросил я. Я неизменно морщился, едва речь заходила о моей внешности. Я не глупая красотка - фотомодель, и мне претят подобные беседы, но сейчас - я ощутил болезненный приступ неуверенности. Я боялся переоценить себя, обольститься ложными надеждами.
- Я ничего в жизни прекраснее не видала, - печально сказала она.
Я обернулся к камину - конечно же, Библия снова лежала на привычном месте.
Я пересек спальню, взял ее в руки и нашел нужную страницу.
Чего там про меня?
"... он был прекраснее всех сынов человеческих..."
Так. Я хорош собой.
"...От красоты и мудрости его возгордилось сердце его..."
Я еще и умен.
В меня можно влюбиться!!!
Я улыбнулся, отработанным движением бросил Библию в камин и отправился в постель - пришла пора переговорить с Господом.
"Мне нужна демо-версия" - безапелляционно заявил я первым делом, едва провалился в сон.
"Согласен", - тут же отозвался Бог - и послал мне видение.
Рахиль спала, разметав волосы по подушке. Длинные пряди бледного золота падали вниз и стелились по полу. Тонкая простынка не скрывала очертаний тела - уродством или инвалидностью тут и не пахло. Сердце внезапно дало сбой. Это было так нереально - после стольких тысячелетий...
Но это была она.
Я осторожно всмотрелся в ее родное лицо и вдруг с благодарностью подумал о том, какой все же Господь классный дизайнер! В пятнадцать лет Рахиль была мила, сейчас же она стала красивой. Безусловно, я любил бы ее любой - по закону, который гласит, что любимая всегда красива - потому что любима.
"Ну как?" - раздался голос Бога.
Я всмотрелся в лицо Рахили и медленно кивнул головой.
Неужели я мог отказаться от нее - после того как увидел? Ничто в мире не стоило ее.
"Когда я могу ее увидеть?" - спросил я.
"До нее на самолете - двенадцать часов" - с готовностью ответил Бог.
Я снова кивнул.
"Итак - что от меня требуется взамен?"
Я не страдал склерозом - я хотел, чтобы он повторил это сам.
"Пароль", - кратко ответил он.
"О"кей, сейчас выйду и напишу его тебе. Где она?"
Господь назвал страну, город и адрес. Он не стал требовать гарантий - было понятно что я сдержу слово.
"Дыра еще та", - озабоченно подумал я и вынырнул из сна.
Вчерашней девушки рядом со мной не было. На прикроватной тумбочке белел листок, нарочно приставленный так, чтобы я его увидел.
"Люци, я так больше не могу. Ты совершенно не интересуешься моей жизнью. Ты практически не разговариваешь со мной. Что бы я тебе не говорила - ты говоришь одни и те же фразы - да, нет, я тебя люблю, и все будет хорошо. Ты ни разу не поговорил со мной по душам. Иногда я сомневаюсь - а помнишь ли ты мое имя?
Люци, я тебя люблю, и ты это знаешь. Сейчас, при расставании, я могу это сказать вслух. Мое сердце замирает от нежности, когда я тебя вижу. Часто, когда ты спал, я приподнималась на локте и часами всматривалась в твое лицо, любовалась твоими совершенными чертами.
Я несчастна, Люци. Любовь к тебе разрывает мою душу и разум надвое. Я понимаю умом что не стала тебе по - настоящему близкой и родной - и от этой мысли меня выворачивает в немыслимой боли. Я ухожу, Люци. Вернее - сбегаю в попытке сохранить свое сердце. Я понимаю - чем дальше, тем будет хуже.
Если я все же ошибаюсь - позвони мне.
Анна".
Я еще на раз перечитал записку и ощутил огромное чувство благодарности к этой девушке. Она сама не знает - какую услугу она мне только что оказала - тем, что она меня бросила. Анна, я никогда не забуду твоего имени...
Я, еще не веря своему счастью - что все обошлось без скандалов, потоков слез и упреков, встал и обошел дом.
Анны нигде не было. Лишь в ванной, примыкавшей к спальне, была забыта косметичка - то ли второпях, то ли как предлог вернуться. Анна, мне действительно жаль, что я не взял себе труд тебя разглядеть. Ты очень красиво и достойно ушла - и при этом оставила косметичку. Чтобы был предлог вернуться еще хоть раз - или дать предлог мне - позвонить тебе. Вот только я не позвоню - я, Анна, спешу к девушке, которую люблю, и мое сердце переполнено долго копившейся, настоянной тысячелетиями нежностью.
Я подошел к телефону, заказал билеты и пошел в ванную. Я волновался так, что несколько раз поранился, сбривая отросшую за ночь щетину. После чего я подошел к компьютеру, наставил у входа к доступу администрирования вирусов, достал листок с ручкой и принялся писать Богу записку.
"Пароль, который ты у меня спрашивал - я сейчас и не вспомню, однако это не составит для тебя проблемы. Помнишь письмо, которое я написал тебе напоследок? Начинается со слов "Боже, ты подлец"? В нем - ровно шестьсот шестьдесят шесть знаков, переведешь их в двоичный код, и начинай вводить задом наперед - вот и весь пароль.
На мгновение я пакостно улыбнулся - работа долгая. И скорее всего - Бог не отдаст это письмо своим программистам, нечего их во грех вводить. В этом письме я подробно и очень убедительно расписал Богу его подлость. Так что - придется ему самому корпеть над паролем. А там еще и вирусы.
Я не доверял Богу совершенно - это раз. А во вторых - не подставляйся, и тебя никто не подставит, верно?
Ну а если я не прав - пароль Он заслужил.
После этого я выключил компьютер, положил записку во вновь присланную Библию и бросил ее в камин. Усложнять задачу - так по максимуму, верно? Умеешь читать пепел, Боже?
А потом я поехал в аэропорт.
Я еду к Рахили.
Эта мысль казалась совершенно фантастичной, я улыбался как последний идиот, вспоминая ее спящее лицо и бледно - золотые пряди, падающие с кровати на пол. Пересаживаясь с самолета на самолет, я практически не видел ничего вокруг. Я строил планы. Да, я утеряю власть над землей - но у меня останутся все мои капиталы - я очень богат, и я смогу ей ни в чем не отказывать. Я осыплю ее дождем из бриллиантов и лепестков роз. Я буду ее баловать и нежить. Да, земная жизнь коротка, но каждый день будет для нас с Рахилью наполнен нежностью и любовью.
И это - это стоит всего.
Бессмертия.
Небес.
И власти над всей землей.