песня
скрипи-скрипи, моя телега.
курлы-мурлы, моя душа.
пусть от ночлега до ночлега
не происходит ни шиша,
пускай меня ведет по кругу
одна и та же колея,
я задыхаюсь от напруги,
на все колдобины плюя,
но борозды своей не порчу -
я углубляю борозду,
и зерна втаптываю в почву,
чтоб не взошли - и не взойдут,
ни лучшие, ни что поплоше...
хорош натягивать вожжу!
нет, я не циник. просто лошадь.
и не такое оборжу.
хотя скромна и неприметна.
вот разве дворник или мент -
они увидят за три метра
асоциальный элемент,
а остальных - не проникает,
им в этом нет достойных тем -
откуда есть пошла такая
и где когда-нибудь поем.
кричит осенний пароходик,
на почве ночью до нуля,
ко мне мой старый друг не ходит,
а новых не родит земля,
но ни тревог уже, ни страха,
и даль прекрасна и светла...
как будто все послали на .уй,
и я пошла - пошла - пошла.
поздний гость
позднего гостя заманиваешь в тепло,
мечешься - что приготовить, чем угостить,
гость начинает рассказывать о делах,
ты разливаешь чай.
гость говорит о поездке, положим, в Крым.
гость достает фотографии, на столе
перед тобою - Крым. говоришь: ого!
и подливаешь чай.
гость повествует о том, как в Крыму тепло,
гость сожалеет о том, как простыл в пути,
гость говорит о работе, жене, долгах,
гость говорит: пора.
гость говорит: посижу еще пять минут,
гость говорит: обязательно съезди в Крым.
делает бутерброд и, с набитым ртом, -
как у тебя дела?
а... говоришь. да дела мои... ничего.
скушай еще бутерброд. да, дела - ништяк...
слушай, а может, останешься до утра?
гость понимает не так.
ой, говоришь и краснеешь во все лицо,
слушай, мне просто... очень нехорошо,
тут, понимаешь, друг от меня ушел...
гость выдает зевок.
нет, не любовник - а друг, понимаешь? друг,
долго... дружил, а теперь вот ушел к другой,
ты понимаешь? гость говорит: угу,
гость говорит: пойду.
лето в этом году, говорит, дерьмо,
вроде бы август, а хоть залезай в пальто.
кстати, давно собирался, да все молчал...
друг этот твой - мудак.
ты закрываешь дверь, выливаешь чай,
ставишь будильник на семь, выключаешь свет.
сон, за которым падаешь в темноту,
некому рассказать.
* * *
к чужой душе не прилепиться,
не обротать ее никак.
она парит себе, как птица,
в невероятных облаках,
а ты, беспомощный тупица,
глазеешь, шапку оброня,
как все, с чем ты желал бы слиться,
бликуя проблесковым блицем,
скрывается за гранью дня.
к чужой душе не прилепиться,
стряхнет - пылинкой с рукава.
она сама себе столица,
она сама себе права.
своей неотменимой властью
участвовать в ее судьбе
ты можешь рвать ее на части,
лишать покоя, сна и счастья,
но не присваивать себе.
к чужой душе не прилепиться.
не встроить переходника.
пока ты ищешь, где бы впиться,
нацеливаясь у виска,
своей любовью окружаешь,
сжимаешь в трепетных тисках...
она ни словом не мешает,
себе чего-то там решает,
саму себя принаряжает,
потом встает и уезжает.
неотчуждаемо чужая.
неутешима и легка.
Ася Анистратенко