[Островок]

Протесты на Марсовом поле обнажили сущность полиции Петербурга. Она не создана для репрессий. Миролюбие закреплено в приказе МВД. Все перегибы - от нехватки общения с цивилизованным контингентом.
Полиция добра
Спецприемник на Захарьевской улице 20 июня покинул сотый петербуржец, отбывший наказание за антикоррупционный митинг на Марсовом поле. Общее количество задержанных превысило номинальную вместимость отделов полиции. На развозку демонстрантов не хватало бензина, от участия в митингах сотрудники отечески отговаривали: «В следующий раз загремите по уголовной статье». Молодежь учили спать по-куриному и делиться едой, а газ в камеру пустили по принципу «хотели как лучше». За поучительное погружение в маргинальную среду петербуржцы готовят иски в ЕСПЧ.

Целиком здесь.

А вот интервью с Сокуровым, кому интересно, сюда. Очень многие мысли близки и разделяемы. Некоторые пыталась донести, у него доходчивее.

Вот еще кусочек, о молодежи и протестах.

А.Сокуров: Если правящая партия не в состоянии обеспечить дискуссию — это политическая дисквалификация

А.Сокуров
― Вряд ли нам стоит это обсуждать с вами. Это рутинная, не очень даровитая политическая работа этих правящих политических партий, которые есть. Они просто работают грубо, и они ничего не понимают, на мой взгляд, то, что происходит в стране. Это меня очень огорчает. Я все время пытаюсь найти какие-то мягкие слова. Меня это очень огорчает. Мне кажется, ни в парламенте страны, ни внутри правящей партии, ни среди людей, которые находятся в руководстве больших городов, нет ни малейшего понимания того, что нужно делать и как нужно меняться. И мне кажется, нет ни малейшего понимания в администрации страны, как должно вести себя в этом смысле государственное телевидение, ни малейшего понимания. Вот эти все события показали, что нет тонкости в отношениях с государством во внутренней жизни в стране, нет этих тонкостей.

В.Дымарский
― Здесь хотя бы без тонкостей, если бы грубо хоть что-нибудь изменили.

А.Сокуров
― Но внутренняя политика – это ювелирная работа. Это можно самолеты во внешней политике, открывать военные базы, парней туда посылать и прочее, усиливать там военную мощь чеченского сектора, посылать туда, постепенно тренируя их и прочее. А внутри-то что?

Вот хочу вам показать еще эту фотографию. Вот, как вы думаете, когда эта фотография сделана?

В.Дымарский
― Я просто расскажу нашим радиослушателям. Они не могут видеть. Картинка такая типичная, я бы сказал, 19-й век: крестьянин, лошадка, который вспахивает землю. Это 21-й век, вы хотите сказать.

А.Сокуров
― Это наше время в Архангельской области. Вот в Архангельской области люди начали уже пахать на лошадях уже свои небольшие участки. Мы что хотим? Вот какое должно быть впечатление у парня или девушки, которая работает в интернете и смотрит пространство мира, когда у них за спиной огромная страна, а в корневых районах страны существует вот такая деградация. Вот мы что хотим, чтобы они оставались в деревнях? Чтобы они голосовали за такую экономическую систему?

Еще раз повторяю: протест, который существует сегодня, это протест против той формы существования, того качества государства, которое сегодня существует в нашей стране. И терроризм, как бы это не было обидно слышать, это реакция части молодежи, у которой есть, естественно, религиозная мотивация против тех структур государственных, против того образа жизни государства и тех форм государства, которые существуют сегодня, которые не меняются, которые не осмысляют этого течения жизни. У них в руках огромная власть, огромные страшные большие инструменты. Они могут всё поменять – они ничего не хотят менять.

А я еще думаю, это не они, а мы. Не только менять, даже слышать не хотим.