[полуэкт]

Наша публицистика шарахается из крайности в крайность, как маятник. То к коммунистам, то к либералам, то к националистам, то право-центристам. В зависимости от конъюнктуры. В наших тутошних спорах заметно, кто каких взглядов придерживается (либо каких статей начитался).

Youtu.be

Вот маленький пример научного исследования голода в Сибири 1921-1922 гг.

Виновниками голодной катастрофы нельзя считать только большевиков, осуществлявших политику «военного коммунизма». Виновны были и царское правительство, консервировавшее вековую отсталость сельского хозяйства, и белые, не желавшие отказываться от планов сохранения помещичьих хозяйств, и, сами крестьяне, ликвидировавшие хлебозапасную систему в 1917 г. Обстоятельства, приведшие к голоду 1921-1922 г. накапливались в течение ряда лет, начиная с 1917 г., отмеченных сложностями в продовольственном обеспечении. Ослабленные годами бедствий и разорений крестьянские хозяйства не могли противостоять засухе и неурожаю. Голод, охвативший всю территорию Урала, привел к более 1 млн. убыли населения региона, особенно интенсивным он был на Южном Урале -Оренбургской, Челябинской, Уфимской губерниях, Башкирской республике. По своим масштабам и интенсивности он сопоставим с голодом в Поволжье, но был более длительным по продолжительности.

А вот аналогичный по Поволжью 1919-1925

Исследование даёт основание основным фактором продолжительного голода видеть изменения в налоговом обложении крестьян, которые, с переходом на продовольственный налог, в 1922-1925 гг. стали терять значительно большую, чем прежде, долю производимых в хозяйстве продуктов. Существенные потери вызывал трудгужевый, общегражданский и подворный налоги, промысловый сбор, а также целый ряд натуральных налогов, тогда же заменённых единым сельскохозяйственным налогом с устанавливаемыми в вышестоящих инстанциях разрядами урожайности. Для его уплаты деньгами крестьяне вынуждены были продавать продукты, а затем для своего потребления их же покупать по более высоким ценам. В случае замены налога, измерявшегося в ржаных единицах, другими культурами, он количественно возрастал или предполагал внесение ржи налогоплательщиком купленной. Серьёзным довеском, опустошающим крестьянский бюджет, стали золотой и хлебный займы, грабительская по сути, денежная реформа и дополнительные сборы хлеба на нужды индустриализации. Кроме того, местные властные структуры разных уровней повсеместно вводили различного рода «отбывочные» повинности, «самообложение» и «самовольные налоги». Все перечисленные изъятия распространялись и на бедствующие регионы, отягчаемые ещё и необходимостью возврата крестьянством семенной ссуды.

Вот еще попалось

К концу 1920-х гг. оно (крестьянство) продолжало ориентироваться на удовлетворение потребительских и хозяйственных нужд крестьянской семьи и в силу своего характера (семейно-трудовое хозяйство) «регулировать» товарный рынок зерна в своих интересах, отодвигая государственные потребности на второй план.

Такое «антигосударственное поведение» крестьянства было вполне закономерным, и связано с его менталитетом как класса. В рамках «моральной экономики», по законам которых живет крестьянство во всем мире, главное для крестьянской семьи - это выживание. Поэтому советские крестьяне периода нэпа вели себя традиционно в условиях традиционного доиндустриального общества. Они завоевали это право у государства своей победоносной крестьянской революцией, уничтожившей достижения рыночной экономики столыпинской России. Но это была «пиррова победа» с точки зрения логики исторического развития страны, неизбежно шедшей к очередному этапу своей индустриальной модернизации, под натиском которой должна была пасть «крестьянская цивилизация», как это случилось во всех странах, переживших ее.