Ранимость включена в метания души, а непосредственность в недолгость сомнений.
Там во взгляде присутствует ещё призыв остановить мгновение, кое прекрасно, которым (призывом, стало быть) автор как бы говорит о предрасположенности центральной фигуры этого эпического полотна к столь желанным ею эстетическим наслаждениям.
