* * *
Как ангел, проклятый за сдержанность
свою,
Как полдень в сентябре – ни холодно, ни
жарко,
Таким я делаюсь, на том почти стою,
И радости не рад, и жалости не жалко.
Ещё мерещится заката полоса,
Невыразимая, как и при жизни было,
И двух тургеневских подпасков голоса:
– Да не училище – удилище, мудила!
Ещё – ах, Боже ты мой – тянет остриё
Вечерний отсвет дня от гамака к сараю;
Вершка не дотянул, и ночь берет своё.
Умру – полюбите, а то я вас не знаю...
Подняться, выпрямиться, вздрогнуть,
чтобы что:
Сказать идите вон, уважьте,
осчастливьте?
Но полон дом гостей, на вешалке пальто.
Гостей полным-полно, и все молчат, как
в лифте.
NN без лифчика и с нею сноб-юнец.
Пострел из Зальцбурга и кто-то из
Ростова.
И птичка, и жучок, и травка, наконец,
Такая трын-трава – и ничего другого.
1995
Сергей Гандлевский