О политике с юморком

[Tresor]

Сообщение от t_d_

политики и чиновники нас не кормят

Но денюжки свои понадкусанные они, тем не менее, в магазинах и фирмах оставляют, да и в городскую казну от их налогов, возможно, что-то перепадает, не говоря уж о тех, кто их всевозможно-всячески обслуживает - они-то немало оборота дают... цены вздёргивая.

[t_d_]

Оставляют, (денжки), но чаще всего либо в своих собственных, либо в забугорных (что правда стало слонжнее).
Приведенная тобой схема была очень реальна при БНЕ, но на данный момент тут и в самом деле все несколько иначе чем 10 лет назад.

[Lady Algiz]

Сообщение от Tresor

А, вот, какая-нибудь Балахта вполне-вполне

И ни один шпион не узнает наши гостайны! Потому что просто не найдет нашу столицу на карте!

[t_d_]

Конченая колбаса...

[Lady Algiz]

Настоящий американец гордится своей родиной США, победившей Гитлера во вьетнамской войне в Чечне!

[Satu]

Сообщение от t_d_

Конченая колбаса...

Оригинал:


Фотошоп:

[t_d_]

Сату, разумеется. Я вообще сомневаюсь, что слепить такую начинку реально в промышленном масштабе.

[t_d_]

С форумов...

Начались съемки нового аниме "Няша против Кончиты". Меч правосудия сбривает бороду и отсекает все лишнее.

[Satu]

[Ясна]

Нет, я кусаться начну.

[Бижу]

Сообщение от Ясна

Нет, я кусаться начну.

И 6удут от животных у окружающих травмы?
Тоже теперь те6я моментально вспоминаю, как эту штуку встречаю.

[Ясна]

*Поправила пенсне. Бубнит и трясёт пальцем в такт* А надо вспоминать статью 128.1 УК РФ.

[oleg]

Сообщение от Tresor

Это не пробы - это игры...
Пробой был бы переезд правительства во главе с президентом в какой-нибудь захолустный приволжский или уральский городок. В центр страны, так сказать...

говорят у Хрущева была идея переноса столицы в Новосибирск..

[Tresor]

Ну, разве язык повернётся назвать Новосибирск захолустьем?!! Да, и неизвестным тоже не получится...
А Балахта - вполне неизвестный городишко. Не шибко далеко от Красноярска... ))

[Тилли]

Урюпинск-столица русской провинции.

[Mursi]

Мы быстро привыкли жить посреди войны. Пугающе быстро.

Наши дети больше не просыпаются ночью, если слышится стрельба. Даже не вздрагивают. Привыкли.
<center> </center>
Зато просыпаемся мы. И сразу смотрим вокруг: свои все дома? Все. Можно спать дальше.

И проваливаемся в тяжелое мутное забвение без сновидений. Наш сон — не для картинок. Наш сон — отдых перед новым тяжелым днем. Возможно, последним днем нашей жизни.

Дети… Дети стали совсем другими. Это маленькие взрослые. Они больше не капризничают. Они стали тихими и послушными.

Когда в небе слышится тяжелый гул самолетного двигателя, они сами вылезают из песочниц, слезают с качелей, собирают игрушки и бегут домой.

Когда где-то, вдали или вблизи, слышатся громкие разрывы, они берут нас за руку и смотрят снизу вверх со странным спокойствием. Ждут, когда мы скажем, что делать. Они уже поняли, что на войне надо выполнять приказы.

Школьники больше не убегают с уроков, чтобы потусить с друзьями. Не своевольничают. После звонка сидят, пока мы не придем за ними. Мы приходим. Иногда даже прибегаем — если доходят слухи, что возле школы появились вооруженные люди.

Детям кажется — мы знаем, что делать. Что все будет хорошо.

Мы, конечно, не знаем. Мы только учимся. Учимся жить на войне.

— Автобус едет только до проспекта Панфилова. Дальше идут боевые действия, — объявляет по громкой связи водитель. Уже без запинок. Научился.

Все молчат. Кроме одной молоденькой девушки, которая произносит, обращаясь неизвестно к кому:

— Но ведь это, на самом деле, страшно… Наверное…

В голосе — удивление. Ей это странно: должно быть страшно, но не страшно.

Мы учимся.

Первый урок — никуда не ходить и не ездить без необходимости.

Мы научились обходиться без прогулок, кинотеатров, кафе. Не подчиняться мимолетным капризам. Не находиться в людных местах дольше, чем следует.

Наши передвижения теперь строго функциональны. Работа, дом, банкомат, магазин.

Праздный шопинг и прочие радости потребительского общества — это теперь не про нас. Мы покупаем не для развлечения. Только для выживания. Самое необходимое, по заранее составленному списку.

Главное — поскорее.

Нужно успеть вернуться домой до темноты. Есть ли комендантский час, нет его — неясно.

Поэтому лучше просто не ходить ночью. Безошибочное решение. Ночь — время войны. И ночной охоты для хищников каменных джунглей.

Мы забыли, что такое пробки и час пик. Наши улицы пусты. Общественный транспорт не забит пассажирами в любое время дня.

Безработица больше не кажется трагедией. Напротив, любая возможность остаться дома — за счастье. Мы пока, к счастью, не голодаем. Нужда не гонит нас на улицу в поисках ужина.

Значит, лучше посидеть дома. Благо, вода, свет и газ подаются без перебоев. В смысле — не хуже, чем всегда. Даже удивительно.

Жизнь переместилась во дворы. Но каждый выход за очерченный панельными многоэтажками квадрат — лотерея. Далекий и трудный поход. Без гарантии возвращения.

К вечеру многолюдные некогда аллеи и скверы превращаются в Silent Hill. Тишина и безмолвие. Почти неуловимый, едва ощутимый привкус опасности.

Второй урок — держаться подальше от людей с оружием.

Люди с оружием — вестники смерти. Своей и чужой.

Они притягивают смерть.

Этот урок дался нам нелегко.

Мы — бывшие мирные люди. Мы выросли на кинобоевиках, книгах с пафосным героизмом и видеоиграх, где смерть не страшна, а красива и со спецэффектами.

Баррикады, бронетехника на дорогах, автоматчики на улицах, вертолеты в небе. Это было в новинку, это было интересно.

Рассказывали, что женщина в Славянске получила случайное ранение из-за своего любопытства. Она вышла вечером на балкон, чтобы посмотреть на "войнушку" в бинокль. По блику оптики тут же ударили, то ли минометом, то ли гранатометом. Кто именно — неизвестно.

Чуть позже мы поняли — там, где сеют смерть, никакой точности нет. Случайная пуля или осколок могут достаться любому.

Трое погибших мирных жителей в Донецке и десять раненых в Славянске. Это только за один день, понедельник 28 мая. А за предыдущий — трое убитых в Славянске и один в Мариуполе.

А еще с начала боевых действий были ранены семеро детей. От четырех до семнадцати лет. К счастью, никто не погиб.

Мы выучили этот урок. Улицы мгновенно пустеют, если по ним идет колонна. Или гуляет "республиканский" патруль. Или несутся куда-то внедорожники без номеров, набитые камуфлированными бородачами.

У людей с оружием своя жизнь, сложная и насыщенная. Они делятся на группировки. Образуют странные союзы, шаткие и непостоянные.

Сначала стоят на одних блокпостах под одними флагами. Потом обзывают друг друга "мародерами" и "предателями".

И воюют.

Иногда с украинской армией. Иногда между собой.

Они, кажется, сами не помнят, с чего все началось. Но уже не могут остановиться.

За ними гоняется смерть. Но не факт, что догонит. Возможно, то, что уготовано кому-то из них, достанется кому-то из нас.

Поэтому лучше обходить их стороной.

Урок третий — не доверять. Никому. Никогда.

Мы научились держать свое мнение при себе. Когда-то мы любили спорить и громогласно доказывать свою правоту. Трепаться, шутить и отстаивать безумные теории.

Теперь мы взвешиваем каждое слово. Особенно с малознакомыми людьми.

Кто знает, на что и как отреагирует твой собеседник? Бросится к ближайшему патрулю с криком: "Хватайте его, это бандеровец"? Даст по морде со словами: "Получай, сука сепаратистская"?

Лучше не проверять. Лучше промолчать.

Нам дико слышать из телевизора слова "переговоры" и "общественный диалог". Диалог с кем? С нами?

Но мы не будем говорить. Мы уже поняли, что молчание — залог безопасности.

Последние остатки доверия крушат самые близкие люди. Хорошо тем, у кого друзья и родные придерживаются одинаковых взглядов. У кого нет сомнений, где в этой войне — свои.

Но так бывает редко. Неосторожно сказанное слово, как спичка, разжигает костер безобразных ссор. Рушатся семейные узы, разлетается на осколки старая дружба.

А дети тихо и грустно смотрят из угла на орущих, грязно ругающихся, брызжущих слюной взрослых.

Но не плачут. Уже научились. Или разучились?

Мы больше не доверяем публичным словами и официальным сводкам. Особенно тем словам и сводкам, где говорится о мире и безопасности.

Мы уже поняли: безопасность бывает только временная. А мир был когда-то. Больше его нет.

Мы звоним друзьям, приятелям, знакомым:

— Слушай, мне тут надо по делу в твои края. У вас там не стреляют?

— С утра постреляли немного, сейчас вроде тихо.

— Дороги не перекрыты?

— На старом месте блокпост, новых не появилось…

С теми, к кому мы испытываем недоверия чуть меньше, чем к остальным, делимся заветным — самой важной и нужной информацией. О пока еще работающих магазинах и банкоматах. О блокпостах.

О комендантском часе:

— Так есть он все-таки или нет?

— Да хрен его знает!

Больше всего мы не доверяем милиции. Раньше мы их побаивались, но считали представителями власти. А кто они сейчас?

Мой друг ужинает дома. Звонок в дверь. Заплаканная соседка:

— Моего мужа забрали! Эти, с автоматами, цеплялись к кому-то, а он заступился. И его увели в здание СБУ. Что мне делать? Не в милицию же звонить?

— Конечно, какая милиция! Слушай, так ведь "республика" публиковала телефоны, куда надо сообщать о похищенных людях…

Звонить террористам, чтобы они просили своих товарищей отпустить заложника. Здесь и сейчас эта мысль не кажется безумной.

Возможно, это единственный шанс на спасение. А милиция — это без шансов вообще.

Мы теперь просто не понимаем — кто эти странные люди в нелепой синей форме? Говорят, им платят зарплату. Ходят слухи, что они за эти деньги должны поддерживать правопорядок и обеспечивать безопасность мирных граждан. Смешно…

Впрочем, от них есть польза. Такая же, как от белых мышей на подводной лодке — когда не хватает воздуха, первой начинает задыхаться мышь.

А когда в Донецке намечается перестрелка или очередные погромы "именем республики", первыми исчезают с улиц милиционеры.

Значит, пора разбегаться и нам.

…Мы с большим трудом сохраняем остатки человечности. Мы пока не врываемся толпами во вскрытые мародерами магазины. Нам это кажется постыдным. Но только потому, что наши семьи пока еще не на грани нищеты и голода.

Самые совестливые клянут себя за то, что промолчали, когда слово еще могло что-то изменить.

Самые честные признают, что были глупы, когда считали свои представления о счастье достаточным поводом схватиться за оружие.

Мы все еще удерживаемся от скатывания в полный хаос.

А еще мы наконец-то нашли, что нас всех объединяет. Независимо от пристрастий и симпатий.

Все мы, скрывая это друг от друга, смотрим по вечерам в звездное небо из-за зашторенных окон и молим: "Господи, пусть это поскорее закончится"…

Оригинальное сообщение Mursi

Мы учимся.
Первый урок — никуда не
ходить и не ездить без
необходимости.
Мы научились обходиться без
прогулок, кинотеатров, кафе. Не
подчиняться мимолетным капризам.
Не находиться в людных местах
дольше, чем следует.
Наши передвижения теперь
строго функциональны. Работа, дом,
банкомат, магазин.
Праздный шопинг и прочие
радости потребительского общества
— это теперь не про нас. Мы
покупаем не для развлечения.
Только для выживания. Самое
необходимое, по заранее
составленному списку.
Главное — поскорее.
Нужно успеть вернуться домой
до темноты. Есть ли комендантский
час, нет его — неясно.
Поэтому лучше просто не ходить
ночью. Безошибочное решение.
Ночь — время войны. И ночной
охоты для хищников каменных
джунглей.
Мы забыли, что такое пробки и
час пик. Наши улицы пусты.
Общественный транспорт не забит
пассажирами в любое время дня.
Безработица больше не кажется
трагедией. Напротив, любая
возможность остаться дома — за
счастье. Мы пока, к счастью, не
голодаем. Нужда не гонит нас на
улицу в поисках ужина.
Значит, лучше посидеть дома.
Благо, вода, свет и газ подаются без
перебоев. В смысле — не хуже, чем
всегда. Даже удивительно.
Жизнь переместилась во дворы.
Но каждый выход за очерченный
панельными многоэтажками
квадрат — лотерея. Далекий и
трудный поход. Без гарантии
возвращения.
К вечеру многолюдные некогда
аллеи и скверы превращаются в
Silent Hill. Тишина и безмолвие.
Почти неуловимый, едва ощутимый
привкус опасности.
Второй урок — держаться
подальше от людей с оружием.
Люди с оружием — вестники
смерти. Своей и чужой.
Они притягивают смерть.
Этот урок дался нам нелегко.
Мы — бывшие мирные люди. Мы
выросли на кинобоевиках, книгах с
пафосным героизмом и видеоиграх,
где смерть не страшна, а красива и
со спецэффектами.
Баррикады, бронетехника на
дорогах, автоматчики на улицах,
вертолеты в небе. Это было в
новинку, это было интересно.
Рассказывали, что женщина в
Славянске получила случайное
ранение из-за своего любопытства.
Она вышла вечером на балкон,
чтобы посмотреть на "войнушку" в
бинокль. По блику оптики тут же
ударили, то ли минометом, то ли
гранатометом. Кто именно —
неизвестно.
Чуть позже мы поняли — там,
где сеют смерть, никакой точности
нет. Случайная пуля или осколок
могут достаться любому.
Трое погибших мирных жителей
в Донецке и десять раненых в
Славянске. Это только за один день,
понедельник 28 мая. А за
предыдущий — трое убитых в
Славянске и один в Мариуполе.
А еще с начала боевых действий
были ранены семеро детей. От
четырех до семнадцати лет. К
счастью, никто не погиб.
Мы выучили этот урок. Улицы
мгновенно пустеют, если по ним
идет колонна. Или гуляет
"республиканский" патруль. Или
несутся куда-то внедорожники без
номеров, набитые
камуфлированными бородачами.
У людей с оружием своя жизнь,
сложная и насыщенная. Они делятся
на группировки. Образуют странные
союзы, шаткие и непостоянные.
Сначала стоят на одних
блокпостах под одними флагами.
Потом обзывают друг друга
"мародерами" и "предателями".
И воюют.
Иногда с украинской армией.
Иногда между собой.
Они, кажется, сами не помнят, с
чего все началось. Но уже не могут
остановиться.
За ними гоняется смерть. Но не
факт, что догонит. Возможно, то, что
уготовано кому-то из них, достанется
кому-то из нас.
Поэтому лучше обходить их
стороной.
Урок третий — не доверять.
Никому. Никогда.
Мы научились держать свое
мнение при себе. Когда-то мы
любили спорить и громогласно
доказывать свою правоту.
Трепаться, шутить и отстаивать
безумные теории.
Теперь мы взвешиваем каждое
слово. Особенно с малознакомыми
людьми.
Кто знает, на что и как
отреагирует твой собеседник?
Бросится к ближайшему патрулю с
криком: "Хватайте его, это
бандеровец"? Даст по морде со
словами: "Получай, сука
сепаратистская"?
Лучше не проверять. Лучше
промолчать.
Нам дико слышать из телевизора
слова "переговоры" и
"общественный диалог". Диалог с
кем? С нами?
Но мы не будем говорить. Мы
уже поняли, что молчание — залог
безопасности.
Последние остатки доверия
крушат самые близкие люди.
Хорошо тем, у кого друзья и родные
придерживаются одинаковых
взглядов. У кого нет сомнений, где в
этой войне — свои.
Но так бывает редко.
Неосторожно сказанное слово, как
спичка, разжигает костер
безобразных ссор. Рушатся
семейные узы, разлетается на
осколки старая дружба.
А дети тихо и грустно смотрят из
угла на орущих, грязно ругающихся,
брызжущих слюной взрослых.
Но не плачут. Уже научились.
Или разучились?
Мы больше не доверяем
публичным словами и официальным
сводкам. Особенно тем словам и
сводкам, где говорится о мире и
безопасности.
Мы уже поняли: безопасность
бывает только временная. А мир
был когда-то. Больше его нет.
Мы звоним друзьям, приятелям,
знакомым:
— Слушай, мне тут надо по делу
в твои края. У вас там не стреляют?
— С утра постреляли немного,
сейчас вроде тихо.
— Дороги не перекрыты?
— На старом месте блокпост,
новых не появилось…
С теми, к кому мы испытываем
недоверия чуть меньше, чем к
остальным, делимся заветным —
самой важной и нужной
информацией. О пока еще
работающих магазинах и банкоматах.
О блокпостах.
О комендантском часе:
— Так есть он все-таки или нет?
— Да хрен его знает!
Больше всего мы не доверяем
милиции. Раньше мы их
побаивались, но считали
представителями власти. А кто они
сейчас?
Мой друг ужинает дома. Звонок в
дверь. Заплаканная соседка:
— Моего мужа забрали! Эти, с
автоматами, цеплялись к кому-то, а
он заступился. И его увели в здание
СБУ. Что мне делать? Не в милицию
же звонить?
— Конечно, какая милиция!
Слушай, так ведь "республика"
публиковала телефоны, куда надо
сообщать о похищенных людях…
Звонить террористам, чтобы они
просили своих товарищей отпустить
заложника. Здесь и сейчас эта
мысль не кажется безумной.
Возможно, это единственный
шанс на спасение. А милиция — это
без шансов вообще.
Мы теперь просто не понимаем
— кто эти странные люди в нелепой
синей форме? Говорят, им платят
зарплату. Ходят слухи, что они за эти
деньги должны поддерживать
правопорядок и обеспечивать
безопасность мирных граждан.
Смешно…
Впрочем, от них есть польза.
Такая же, как от белых мышей на
подводной лодке — когда не
хватает воздуха, первой начинает
задыхаться мышь.
А когда в Донецке намечается
перестрелка или очередные
погромы "именем республики",
первыми исчезают с улиц
милиционеры.
Значит, пора разбегаться и нам.
…Мы с большим трудом
сохраняем остатки человечности.
Мы пока не врываемся толпами во
вскрытые мародерами магазины.
Нам это кажется постыдным. Но
только потому, что наши семьи пока
еще не на грани нищеты и голода.
Самые совестливые клянут себя
за то, что промолчали, когда слово
еще могло что-то изменить.
Самые честные признают, что
были глупы, когда считали свои
представления о счастье
достаточным поводом схватиться за
оружие.
Мы все еще удерживаемся от
скатывания в полный хаос.
А еще мы наконец-то нашли, что
нас всех объединяет. Независимо от
пристрастий и симпатий.
Все мы, скрывая это друг от
друга, смотрим по вечерам в
звездное небо из-за зашторенных
окон и молим: "Господи, пусть это
поскорее закончится"…

Евгений Шибалов

[лида]

Сообщение от Tresor

Всё настолько относительно...

Sic. Эйнштейн тоже..про это

Сообщение от Граф

, у нас пробки вызываемые "Мигалками" Исчезнут.

Думаешь?

Сообщение от Lady Algiz

И ни один шпион не узнает наши гостайны! Потому что просто не найдет нашу столицу на карте!

Шифруемся?
Псаки всё равно чёнить интересненькое придумает

[Тилли]

Сообщение от Mursi

Мы учимся.

Вот такая она, правда...

[Ramaz]

я на Родине....

первый услышанный анекдот

руководители фирмы звонит чиновнику ответственному за тендер

Руководитель - Иван Иванович , мы тут посовещались.... в общем мы снимаемся с тендера, потому что уверены в том что его проиграем

Чиновник, а вот и зря, могу спорить на 15% стоимости контракта, что вы этот тендер выиграете

[лида]

Ramaz,