Брали русские бригады галицийские поля...

[volenter]

Брали русские бригады
Галицийские поля,
И достались мне в награду
Два тяжёлых костыля.

Из села мы трое вышли,
Трое первых на селе.
И остались в Перемышле
Двое гнить в сырой земле...

Я вернусь в село родное,
Дом поставлю в стороне.
Ветер воет, ноги ноют,
Будто вновь они при мне.
Галиция в годы Первой мировой войны

Нажмите для просмотра целиком

Когда земля «москвофилов» стала территорией антирусских националистов
К началу XX столетия Галиция, территория современной Западной Украины, оставалась единственной частью Древней Руси, не объединенной под скипетром русского царя. В наши дни земли Галиции априори считаются рассадником «украинского национализма» в его самом прозападном, антирусском изводе. Но век назад преобладающим политическим течением среди местного населения были те, кого называли «москвофилами» — убежденные сторонники «единого русского народа от Карпат до Камчатки». И только трагические события Первой мировой войны изменили политическое лицо этого региона.
«Единый русский народ от Карпат до Камчатки»
Накануне Первой мировой войны Галиция считалась «коронной землей» австрийской династии Габсбургов. Официально эта территория, доставшаяся императорам Вены после раздела Речи Посполитой в конце XVIII века, считалась феодом австрийских монархов, не имеющим ни автономного правительства, ни титульной нации.
Тем не менее на роль исторических хозяев этих земель претендовали сразу две нации — поляки и тот народ, который еще век назад именовал себя «руським» или «руским» (именно так, с одним «с»). Сейчас этот народ официально называют «украинским», иногда — «западноукраинским». Для эпохи Первой мировой войны, видимо, корректнее всего будет именовать коренное население Галиции по имени региона — галичанами.
Галичанами стали потомки исконного населения самых западных земель Киевской Руси. Спустя век после монгольского нашествия местная знать попала под польское влияние и за несколько веков была полностью «ополячена» с принятием католичества. Связь с православием за время польского властвования формально утратило и крестьянское население Галиции. Приняв «унию» или «греко-католичество», местная церковь, сохранив византийский обряд и славянский язык в богослужении, признала духовное главенство католических римских пап.
«Уния» стала инструментом католицизма для распространения своего влияния на православные земли бывшей Киевской Руси. Но на территориях ближе к Днепру в ходе антипольских восстаний XVII столетия православные избавились от униатского и католического влияния. Чуть позднее, в начале XIX века, на оказавшихся в составе Российской империи западнорусских землях бывшей Речи Посполитой все униаты официально воссоединились с православной церковью.
«Греко-католическая уния» сохранилась лишь в Галиции, отошедшей под власть Австрии. Здесь «униатство» за несколько веков стало традиционной религией местного крестьянства. Те же, кто принял католицизм, за это же время полностью растворились в польской нации.
С конца XVIII столетия именно среди униатского духовенства и местной интеллигенции Галиции зародилось новое течение, которое позже стали именовать «москвофилами». Отделяя себя от далеких австрийских господ и от близких, но враждебных поляков, они обратились на Восток, к народу огромной Российской империи, определив себя как самая западная часть огромной русской семьи. Именно местный дворянин-шляхтич Денис Иванович Зубрицкий, автор многотомной истории Галицкой Руси, в самом начале XIX столетия сформулировал мысль о едином русском народе «от Карпат до Камчатки». Не удивительно, что в историографии нынешних антирусских «украинских националистов» Зубрицкий считается реакционным и отрицательным персонажем.
Показательно, что австрийские власти, по завершении наполеоновских войн окончательно получив в свое владение Галицию, почти сразу же почувствовали опасность языковой и культурной близости галичан к России. Уже в 1822 году Австрийская империя официально запретила ввоз на свою территорию русских книг, «чтобы не будить лишних прорусских симпатий».
Написанную Денисом Зубрицким первую «Историю Галицкой Руси» австрийские власти изъяли. Более того, имперские чиновники Вены на протяжении XIX столетия несколько раз на законодательном уровне официально запрещали «употребление московских слов». То есть предписывали особому штату цензоров тщательно следить, чтобы в газетах и книгах, издававшихся в Галиции на кириллице, не употреблялись термины и заимствования из литературного языка России — вместо них принудительно насаждались полонизмы и латинизмы. Подавить интерес галицкой интеллигенции к русской культуре не удалось, но за столетие трудами венских цензоров местный «руський» язык в терминологии стал заметно отличаться от литературного русского.
«…и княжество Освенцим»
К 1914 году территория, что ныне именуется Западной Украиной, официально называлась Königreich Galizien und Lodomerien mit dem Großherzogtum Krakau und den Herzogtümern Auschwitz und Zator, в переводе с немецкого — Королевство Галиции и Лодомерии с Великим княжеством Краковским и княжествами Освенцима и Затора. Освенцим ныне ассоциируется с самым страшным гитлеровским концлагерем эпохи Второй мировой войны, но Галиции пришлось познать ужас немецких концлагерей задолго до Гитлера, еще в годы Первой мировой…
В начале XX века Галиция была самой бедной частью Австро-Венгрии, по доходам на душу населения в два раза уступая западным провинциям империи. По статистике 30% населения этого подчиненного Вене «королевства» разговаривало на польском языке, почти 10% — на идиш, и только 40% разговаривали на местном «руськом» диалекте.
Две трети населения городов составляли поляки и евреи, большинство помещиков и землевладельцев были поляками, а высшее чиновничество состояло примерно на половину из поляков и австрийских немцев (которых насчитывалось всего 0,3% от населения «королевства Галиции»). Только в одном Львове проживало около 12 тысяч семей австрийских чиновников. Век назад этот город официально назывался Лемберг, населенный поляками, евреями и немецкими чиновниками, был он этнически чуждым и даже враждебным окружающему сельскому населению.
Исповедовавшие «униатство» галицийские крестьяне тогда еще не называли себя «украинцами», самым распространенным самоназванием было «руськие». Местное крестьянство испытывало на себе социальный и национальный гнет польских помещиков. Венские императоры — «цесари» — играли на противоречиях подчиненных племен, опасаясь польского национального движения, сознательно использовали для укрепления своей власти противоречия между галичанами и поляками. В среде же галичан австрийцы поддерживали то общественное течение, которое считало себя народом, отдельным не только от поляков, но и от русских. К началу XX столетия последователи этого течения стали именовать себя «украинцами».
Австрийские власти поощряли деятельность галицийских политиков «украинского» толка, привечая на территории Галиции и «мазепинцев», перебиравшихся сюда с территории Российской империи. Так, в 1894 году профессорскую кафедру во Львовском университете занял эмигрировавший из России идеолог украинских националистов Михаил Грушевский.
Однако столетие назад в общественной жизни галичан все еще доминировали иные силы. Наиболее влиятельной была «Русская народная партия», объединение галицких интеллигентов, открыто проповедовавших идеи единства всего русского народа «от Карпат до Камчатки». Несмотря на давление австрийских властей, в начале XX века это движение успешно конкурировало с «украинофильскими» организациями за симпатии местного населения Галиции. Почти половина депутатов-галичан в австрийском парламенте были сторонниками «Русской народной партии».
В программных документах этой партии декларировалось: «Русско-народная партия в Галичине исповедует, на основании науки, действительной жизни и глубокого убеждения, национальное и культурное единство всего русского народа и поэтому признает своими плоды тысячелетнего национального и культурного труда всего русского народа». Сторонники «русской партии» в Галиции могли открыто высказываться лишь о культурном и цивилизационном единстве народа Галиции с Россией, но австрийские власти не без оснований подозревали их и в политических симпатиях к российскому государству.
Так, в 1913 году по обвинению в антигосударственном заговоре в Черновцах были арестованы братья Алексей и Георгий Геровские, издатели «москвофильской» газеты «Русская Правда». Показательно, что доказательствами антиавстрийской деятельности сочли визиты братьев на территорию Российской империи в Почаевскую лавру, ближайший к Галиции центр православия.
В соответствии с выдвинутыми обвинениями братьям грозила смертная казнь, но им удалось бежать из тюрьмы и скрыться в России. В ответ австрийские власти арестовали ближайших родственников братьев Геровских — их мать, сестру Ксению, а также жену Алексея Геровского с двухлетним ребенком. Мать братьев-«москвофилов» вскоре скончалась в венской тюрьме.
«Тайная война между восточным и западным обрядом…»
Накануне Первой мировой войны две трети сельского населения Галиции были униатами. Но в то время в среде «греко-католических» священников существовало влиятельное движения за возвращение в лоно православной церкви.
После того как в начале XIX века униаты на бывшей территории Речи Посполитой, отошедшей к России, почти полностью перешли в православие, католическая церковь стала заигрывать с «униатством», чтобы не допустить его слияния с православием. Например, в середине XIX века папа римский предоставил униатскому митрополиту Галиции титул кардинала и запретил католическим прелатам административными решениями переписывать униатов в католики.
Конец XIX — начало XX веков стало временем борьбы внутри галицийской церкви, когда решался вопрос о том, станет ли это исповедание ближе к православию или, наоборот, к католицизму.
Писатель Михаил Пришвин, посетивший Львов зимой в самом начале 1915 года, писал, что в Галиции идет давняя «тайная война» между восточным и западным обрядом. Писатель дал образное описание подспудной борьбы религиозных ориентаций: «И в церквах, посещаемых мною, я везде встречал отголоски этой войны: тут боролись между собой различные формы поклонов, перстосложений, напевов, цветов на свечах. Смотря по тому, кто был патроном церкви, она имела вид то католической, то восточной; скамьи для сиденья, то очень большие заполняли как в костелах все пространство для молящихся, то сокращались до половины, то вовсе исчезали, и только маленькие, незаметные лепились у самых стен. Иконостасы то закрывали алтарь доверху, то ажурные и узенькие делали видимой всю службу, как у католиков... Тициановские слащавые пухленькие лица боролись с греческими ликами, хоровое пение с органными звуками…»
Надо признать, что в начале XX века католические силы предприняли серьезные организационные и политические шаги, чтобы подавить в среде галицийских «униатов» симпатии к России и тягу к православию. Еще в 1900 году папа римский назначил митрополитом униатской церкви в Галиции польского графа Андрея Шептицкого, выучившегося в иезуитской семинарии.
Убежденный враг России и православия Шептицкий в Австро-Венгерской империи был не только религиозным, но и политическим авторитетом — как глава Львовской митрополии, он автоматически входил в австрийский парламент и сейм Галиции. В начале XX века им были изданы многочисленные послания униатскому приходскому духовенству, в которых требовалось от местных пастырей «неуклонно и систематически выяснять народу зловредность православной церкви», отговаривать прихожан от «душегубительного» паломничества в Почаевскую и Киево-Печерскую лавру.
Вместе с австрийской администрацией Шептицкий за первые 13 лет XX века смог сократить в три раза количество галицийских крестьян, ежегодно отправлявшихся в паломничество в православные лавры на территории Российской империи. Австрийские власти и священники Шептицкого заставляли направляющихся в Россию паломников давать публичную присягу, что они не будут переходить из униатства в православие.
К началу XX века на территории Австро-Венгерской империи формально декларировалась свобода вероисповедания. Действительно, здесь достаточно неплохо уживались католики, протестанты, иудеи и униаты. В подавленном состоянии оказалось лишь подозрительное для Вены православие. Австрийские власти репрессивными мерами препятствовали возвращению униатов в православие, справедливо опасаясь, что православные будут духовно и политически ориентироваться на Россию.
В начале XX века в Закарпатье (которое формально входило не в «Королевство Галиции», а в «Венгерское королевство» Австрийской империи) прошел ряд крупных судебных процессов против крестьян и местных униатских священников, стремившихся перейти в православие. Так, в декабре 1913 года под суд попали 188 крестьян-русинов, тайно собиравшиеся в лесах на православные моленья, — они были обвинены австрийскими властями в государственной измене в пользу Российской империи. По итогам скандального процесса (лживость и нелепость обвинения в работе на русскую разведку была слишком ясна даже недоброжелателям православия) были приговорены к тюремным срокам два униатских священника и три десятка крестьян.
В 1912–1914 годах в Львовской тюрьме под судом и следствием находилась группа активистов «москвофильского» движения в Галиции, в том числе два священника, перешедшие из униатства в православие — Игнатий Гудима и Максим Сандович. За пропаганду идей о единстве русского народа австрийские власти традиционно обвинили их в шпионаже. Показательно, что арестованным священникам, тогда широко известным в Галиции своими проповедями, власти обещали освобождение в обмен на отречение от православия и возвращение в униатство — по замыслам австрийцев это должно было успокоить местных крестьян и способствовать тому, чтобы они смотрели не на Москву, а на Вену.
Никаких доказательств шпионажа православных священников, естественно, не нашли. После двух лет заключения их освободили в июне 1914 года. Однако через полтора месяца, сразу после начала Первой мировой войны, австрийские власти вновь арестовали Игнатия Гудиму и Максима Сандовича вместе с сотнями других общественных активистов Галиции, подозреваемых в симпатиях к России.
«Да живет Святое православие! Да живет Святая Русь!»
Австрийская империя не выдержала прямого военного столкновения с Россией. За два месяца, в августе и сентябре 1914 года, наступающие русские армии разгромили войска Венской монархии, взяли в плен почти 100 тысяч австрийских солдат и продвинулись на 200 верст вглубь Галиции к склонам Карпат. 3 сентября (по новому стилю) 1914 года русские войска вошли во Львов, на следующий день — в Галич, древнюю столицу Галицко-Волынского княжества.
Но триумф русского оружия стал и началом страшной трагедии галицких «москвофилов». Австрийские власти в панике поражения и отступления стали массово арестовывать, а затем открыто убивать всех заподозренных в явных или мнимых симпатиях к России. Здесь показательны трагические судьбы двух православных священников, Игнатия Гудимы и Максима Сандовича, лишь за полтора месяца до начала Первой мировой войны выпущенных из львовской тюрьмы после двух лет заключения.
Максима Сандовича в августе 1914 года арестовали вместе со всей семьей — беременной женой и отцом. Через несколько недель, накануне своего поспешного бегства от наступающих русских войск, 6 сентября, австрийские солдаты без суда и следствия расстреляли священника во дворе тюрьмы города Горлице на глазах его беременной жены, отца и односельчан. Стоя перед расстрельной командой, Сандович крикнул: «Да живет Святое православие! Да живет Святая Русь!»
Священник Игнатий Гудима после ареста оказался в печально знаменитом концлагере Талергоф (в австрийской Штирии), где мужественно вел православные службы для узников. В лагере он неоднократно подвергался пыткам за то, что на перекличке арестантов на вопрос о национальности упорно отвечал — «русский». Это было вызовом австрийской администрации, которая не признавала наличия в Галиции такой национальности, требуя именоваться ruthenen…
Убийства и казни при отступлении австрийцев осенью 1914 года не были одиночными — это стало первым массовым истреблением «москвофилов» Галиции. Так, 15 сентября 1914 года на улице Перемышля были заколоты штыками 40 человек местных интеллигентов и крестьян, на всякий случай арестованных властями по подозрению в «москвофильских симпатиях» в первые дни войны. 30 сентября того же года в закарпатском Мукачеве были повешены заподозренные в симпатиях к России священник, писарь и крестьянин. В селе Скоморохи, около Сокаля, при отступлении австрийцев были заколоты и повешены 25 «москвофилов». Известна история расстрела за отказ воевать на русском фронте осенью 1914 года солдат 80-го австрийского пехотного полка, набранного из крестьян Бродского, Каменецкого и Золочевского уездов Галичины.
Это лишь отдельные примеры массового антирусского террора со стороны австрийских властей той осенью в Галиции. Кроме убийств и повешений многие тысячи были брошены в тюрьмы и отправлены в концентрационные лагеря вглубь Австрии. К моменту прихода русский войск только в тюрьмах Львова содержалось в заключении около 2 тысяч галицких «москвофилов» — цифра политических заключенных очень большая по меркам Первой мировой войны.
Фактически август и начало осени 1914 года стали первым этапом открытого террора против пророссийских сил Галиции. При этом в самом начале войны глава униатской церкви кардинал Шептицкий 8 августа 1914 года издал специальное пропагандистское послание к своей пастве: «Происходит война между нашим Императором и Царем Москвы. Войну ведут за нас, ибо московский Царь не мог стерпеть того, что в Австрийском государстве у нас есть свобода веры и народности...»
Показательно, что сразу после занятия Галиции русской армией власти Российской империи не предприняли каких-либо репрессивных мер против Шептицкого и его сторонников. Ограничились лишь тем, что униатский кардинал дал «честное слово» генералу Брусилову, что более не будет предпринимать никаких действий, враждебных России.
Однако Шептицкий в своих проповедях, избегая прямых призывов к войне с Россией, тут же стал проводить мысль о враждебности «казенного православия». 6 сентября 1914 года он так высказался в проповеди в старейшем Успенском храме Львова: «Вы называете себя "православными", и у нас тоже православная вера. Однако наше православие — церковное, а ваше — государственное и, так сказать, "казенное". Это значит, что вы делаете опорой своего православия государственную власть. Мы же, напротив, черпаем духовную силу из нашего единства со Святой Католической Церковью, через которую исходит благодать Божия и в которой заключен подлинный источник спасения…»
Заметим, что если русское православие и было «казенным», то сам Шептицкий в своей униатской деятельности постоянно опирался на австрийский госаппарат. И если русские власти изначально не стремились к какому-либо давлению на униатскую церковь, прощая даже откровенные антирусские призывы, то австрийские власти наоборот — сразу после начала войны немедленно и жестоко карали священников за любые симпатии к России и православию.
В то время, как многие священники-«москвофилы» были расстреляны австрийцами или оказались в концлагерях, кардинал Шептицкий после открыто антирусских проповедей был лишь препровожден в комфортабельную ссылку в Киев, а затем в Курск. При этом российская разведка в подвале львовской резиденции Шептицкого обнаружила замурованные сейфы с перепиской и иной документацией, недвусмысленно свидетельствовавшей о тесных связях главы униатов с австрийскими спецслужбами — например, планы организации управления губерниями Малороссии в случае их захвата австро-венгерскими войсками.
«…завершит собирание уделов Руси»
Однако вопреки мечтам и планам кардинала Шептицкого пока военных успех сопутствовал Востоку, а не Западу. С сентября 1914 года Галиция на девять месяцев оказалась под властью русского царя.
Занятие древнего Галицкого княжества воспринималось в России как завершение многовекового собирания земель Руси. В воззвании за подписью Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича с пафосом говорилось: «Да не будет больше подъяремной Руси. Достояние Владимира Святого, земля Ярослава Осмомысла, Князей Даниила и Романа, сбросив иго, да водрузит стяг единой, великой, нераздельной России».
Галиция, наряду с Черноморскими проливами и Восточной Пруссией, рассматривалась как одна из главных целей Российской империи в развернувшейся большой войне. Твердое намерение России присоединить славянские земли у Карпат было почти сразу озвучено и перед союзниками по Антанте. В ноябре 1914 года Николай II во время аудиенции, данной французскому послу Палеологу, специально пояснил, что Галиция же и северная часть Буковины позволят Российской империи достигнуть своих «естественных пределов».
Осенью 1914 года развернувшаяся мировая война всеми ее участниками все еще рассматривалась как скоротечная, которая не затянется дольше следующего года. Поэтому царские власти сразу поспешили начать интеграцию Галиции в Россию. На бывшей территории Königreich Galizien und Lodomerien уже осенью первого года войны было организовано четыре российских губернии — Львовская, Тарнопольская, Черновицкая и Перемышльская. Эти территориальные единицы объединялись в Галицийское генерал-губернаторство, главой которого еще в августе 1914 года был назначен граф Георгий Бобринский. Этот генерал (происходивший из дворянского рода Бобринских, который вел свое начало от сына императрицы Екатерины II и Григория Орлова) занимался тыловой администрацией армии еще в ходе Русско-японский войны.
В августе 1914 года от имени новых губернаторов было объявлено, что в крае «для восстановления порядка и спокойствия вводится русское гражданское управление». Однако такое решение оказалось поспешным — чиновничий аппарат Российской империи не имел подобного опыта и был не готов тут же в хаосе войны организовать на достойном уровне управление территории с населением в несколько миллионов человек. Вероятно, было бы эффективнее на время войны ограничиться военным управлением. Но царские власти в эйфории первых побед поспешили продекларировать интеграцию Галиции в состав России.
Основная масса чиновников в новые земли была командирована с провинциальных территории Киевской, Подольской и Волынской губерний. В основном это были полицейские с должностей среднего уровня и, что показательно, среди них не было ни одного с высшим образованием.
Сотрудник Министерства иностранных дел Василий Олферьев в начале войны в качестве консультанта-аналитика был прикомандирован к командованию русского Юго-Западного фронта, занявшего Галицию. Осенью 1914 года он тщательно изучил положение на этих землях: «С момент объявления войны не было принято мер к образованию заблаговременно кадров, достаточно подготовленных к предстоящей деятельности для немедленного замещения ушедших или неблагонадежных австрийских властей…... Россия представлена в завоеванном крае исключительно несколькими десятками заурядных полицейских чиновников, командированных сюда из разных захолустных углов. Чиновники эти далеко не лучшего качества…»
В своем анализе Олферьев указал, что новые начальники уездов, прибывшие с территории Российской империи, «не знают края, его быта и обычаев, зачастую не понимая даже местного языка, а тем более наречий». Кроме того, не выделено достаточно средств, чтобы новый русский чиновник уездного уровня мог «привлечь себе в помощь сверхштатных служащих из местных жителей».
Олферьев особо отметил, что отступающие австрийцы арестовали и увели с собой свыше 10 тысяч «москвофилов», то есть активистов прорусских общественных движений, из них свыше 800 симпатизирующих православию униатских священников. То есть, проиграв военную битву за Галицию, власти Австро-Венгерской империи все же успели лишить Россию тех людей, на которых она могла бы с успехом опереться в отвоеванном крае.
«Народ в огромной своей массе будет с православными»
Российская империя официально являлась православным государством. Поэтому религиозный вопрос в Галиции рассматривался особо пристально. Католики и иудеи, естественно, считались чужими. Но галицийские униаты рассматривались в Петербурге как без пяти минут православные. Однако и в этой сфере русские власти не успели выработать единую политику.
13 сентября 1914 года командование русской армией, опасаясь потенциального недовольства в тылу наступающих войск, издало особое распоряжение, «чтобы наша духовная власть не чинила никаких притеснений униатам и униатскому духовенству. Политическая неблагонадежность не должна быть отождествлена с религиозною разъединенностью...»
Одновременно Святейший синод Русской православной церкви направил в Галицию для управления религиозной сферой Волынского архиепископа Евлогия. В отличие от главы униатов графа Шептицкого, Евлогий был сыном простого сельского священника. С конца XIX столетия он служил в западных губерниях Российской империи и потому был хорошо знаком с конфессиональной ситуацией в Галиции.
Архиепископ Евлогий считал, что в Галиции «православное самосознание держится, главным образом, в деревне» и крестьянский «народ в огромной своей массе будет с православными». Действительно, в восточных частях Галиции уже осенью 1914 года начался массовый переход местных униатских приходов в православие — ранее их удерживала от этого лишь власть австрийской администрации. За два первых месяца российской власти вернулось из унии в православие около 30 тысяч человек.
6 декабря 1914 года архиепископ Евлогий прибыл во Львов и на следующий день в самом большом униатском храме города прочитал проповедь, вызвавшую восторг всех местных «москвофилов». В этот же день ранее закрытая австрийскими властями газета «Прикарпатская Русь» опубликовала пастырское послание архиепископа Евлогия «К галицко-русскому народу и его духовенству». В послании говорилось: «Добрые пастыри Галицкой Руси!.. Вы воспитались в традициях латинской унии, но она не могла заглушить в вас русского духа... В жизни вверенного вам народа совершается великий переворот, он вливается в общерусское русло... Ведите же его по пути этого органического слияния с великой Россией и особенно восстановите и закрепите его древнейший исторический союз с Православною Русскою Церковью».
Однако попытки создания православных приходов в районе Львова вызвали сопротивление и недовольство многочисленных здесь католиков-поляков, опасавшихся потерять свое влияние в крае. Русские военные власти, стремясь сохранить лояльность поляков, занимавших тогда ключевые позиции в экономической жизни Галиции, выступали даже против приезда архиепископа Евлогия во Львов, как писал генерал-губернатор Бобринский, «находя эту поездку преждевременной».
Активным противником любых мероприятий по ликвидации унии был дядя русского царя, главнокомандующий армии великий князь Николай Николаевич — он опасался, что в разгар боев на фронте в Карпатах это может вызвать ненужные волнения в Галиции, которая стала ближним тылом сражающейся армии.
В итоге практическая деятельность архиепископа Евлогия по обращению униатов в православие была блокирована. Тем не менее на территории Галиции до весны 1915 года возникло около сотни православных приходов.
Однако основная масса униатских священников Галиции от возвращения в православие воздержалась. Во-первых, на них давила связанная с кардиналом Шептицким верхушка униатской церкви, опасавшаяся в итоге потерять свою власть и влияние. Во-вторых, многие самые авторитетные и активные сторонники возвращения в православие из среды униатских священников были еще в августе-сентябре 1914 года арестованы австрийскими властями, убиты или увезены на запад в концлагеря и тюрьмы. В-третьих, в отличие от австрийских властей, русские государственные власти, по сути, отказались от активного вмешательства в религиозную жизнь — сохранявшим униатское исповедание никакие препятствия и тем более репрессии со стороны русских властей не грозили.
«Идея культурного и национального единства русских племен»
Несмотря на все сложности интеграции региона в состав России, несомненно, что со временем этот процесс принял бы необратимый характер. Тем более что российские власти запланировали в ближайшие 5 лет создать в Галиции 9 тысяч новых русских школ, 50 гимназий и 12 учительских семинарий и институтов. Возвращение из унии в православие и создание системы русского образования, начавшиеся с осени 1914 года, неизбежно привели бы эти земли в состав России, не только формально, но и по сути. Однако для этого требовалось время, хотя бы несколько лет. Но судьба русской Галиции решилась силой оружия уже весной 1915 года.
К первой военной весне Российская империя, не готовая к затяжной войне, столкнулась с «кризисом снабжения» — армиям на фронте катастрофически не хватало винтовок и артиллерийских снарядов. Именно в это время Германия, отчаявшись взять Париж, перебросила основные резервы против России. 2 мая германские и австрийские войска начали генеральное наступление и прорвали русский фронт между Вислой и Карпатами.
Вскоре началось общее отступление русский армий в Галиции. Вместе с войсками, по опыту прошлой осени опасаясь австрийского террора, на Восток ушли и многие местные «москвофилы». К июню 1915 года только в Ростове-на-Дону уже было свыше 6 тысяч беженцев-галичан, здесь даже создали новую гимназию для их детей. По минимальным данным, число беженцев достигало 100 тысяч. Но есть и более значительные оценки, по которым к лету 1915 года с отступающей русской армией регион покинуло не менее 300 тысяч, то есть почти каждый десятый «руський».
Во всей Галиции за 9 месяцев русской власти было проведено около 1200 арестов по политическим мотивам. Возвращение же австрийской власти обернулось невиданным ранее террором. Почти 10% униатских священников подверглись репрессиям за симпатии к России, как реальные, так и выдуманные австрийскими властями и их пособниками. При этом активную роль в репрессиях сыграли доносы «украинской партии», местных «мазепинцев», которые стремились навсегда избавится от «москвофилов», конкурировавших с ними за власть над умами и сердцами крестьян Галиции.
За годы Первой мировой по приказу властей Австро-Венгрии были казнены 72 тысячи славян Галиции, Буковины и Закарпатья. Для эпохи Первой мировой войны это самый массовый террор в отношении мирных граждан.
Еще в сентябре 1914 года в предгорьях Альп, у городка Талергоф, австрийские власти создали концентрационный лагерь для «москвофилов». За время Первой мировой войны через заключение в этом лагере прошло свыше 20 тысяч прорусски настроенных галичан и буковинцев. Только за первую половину 1915 года здесь казнили почти 4 тысячи «москвофилов», схваченных в Галиции после возвращения туда австрийской власти. Согласно педантичной австрийской статистике, 7% заключенных этого концлагеря составляли галицкие священники-униаты, заподозренные в симпатиях к православию. По условиям содержания и смертности заключенных этот концлагерь ничем не отличался от появившихся спустя четверть века самых страшных концлагерей Гитлера.
Помимо Талергофа схваченные «москвофилы» массово содержались в тюрьмах-лагерях Терезиенштадта (на территории современной Чехии) и Березе-Картузской (на западе современной Белоруссии), после ее захвата немецкими войсками в 1915 году.
В 1915–1917 годах в Вене прошло два больших политических процесса, на которых обвинялась сама идея единства русского народа и русского литературного языка. На скамье подсудимых, среди десятков арестованных, были и бывшие депутаты австрийского парламента из галицкой «москвофильской» интеллигенции, брошенные в застенок еще в первые дни войны. Большинство обвиняемых были приговорены к смертной казни, впоследствии замененной на пожизненное заключение. При этом свидетелями обвинения, помимо австрийских чиновников, охотно выступали антирусские «украинские националисты».
Главным обвиняемым на венском политическом процессе 1915 года был активист «Русской народной партии» Галиции, сын простого галицкого крестьянина Дмитрий Андреевич Марков, депутат австрийского парламента, арестованный властями в первые дни войны. В своем последнем слове, перед лицом смертного приговора, он сказал: «Меня защищает правда, а сила правды непреодолима. Эта правда — моя национальная идея, идея культурного и национального единства русских племен».
Но, несмотря на самопожертвование и мужество галицких «московофилов», военное поражение русских армий в 1915 году надолго похоронило идею «культурного и национального единства русских племен», живущих «от Карпат до Камчатки». Ведь национальные и политические симпатии народов формирует интеллигенция, а интеллигенция коренного населения Галиции в самом начале XX века была крайне немногочисленной. Ее почти пополам разрывали два соперничающих политических течения — прорусские «москвофилы» и антирусские «украинцы». Трагические события Первой мировой войны — исход множества «москвофилов» вслед за отступающей русской армией и целенаправленный массовый террор австрийских властей против галицийских сторонников России — привели к тому, что политический облик Галиции радикально изменился. Из центра «карпато-русского возрождения», проповедовавшего единство великого народа Руси «от Карпат до Камчатки», территория нынешней Западной Украины стала рассадником антирусского национализма.
http://rusplt.ru/ww1/history/galitsi...nyi-17012.html