Притчи

[Граф]

Хорошо.

[Вега]

Сообщение от raduga

Какой неоценимый подарок ты мне сделала сегодня, любимая! 30 лет я не ел свою любимую, нижнюю часть булочки, потому что считал, что она по праву принадлежит тебе.

Разговаривать надо хоть иногда. Прожили 30 лет и не узнали друг друга ни на граммульку.

[Граф]

Сообщение от Вега

Разговаривать надо хоть иногда. Прожили 30 лет и не узнали друг друга ни на граммульку.

Нет Вегочка...всё по другому.
Часто то что кажется важным для вас, совершенная мелочь для другово и наоборот.

[Вега]

Не согласна, Граф, прости. Люди за 30 лет даже не догадывались что нравится другому. Разве это не грустно?
Ты говоришь мелочь? А как же...

Сообщение от raduga

Она подумала: «В день нашего тридцатилетия я хочу сама съесть эту румяную часть булочки; я о ней мечтала 30 лет. В конце концов, я 30 лет была примерной женой, я вырастила ему прекрасных сыновей, была верной и хорошей любовницей, вела хозяйство, столько сил и здоровья положила на нашу семью».

Здесь лёгкая обида, не так ли?
А здесь...

Сообщение от raduga

30 лет я не ел свою любимую, нижнюю часть булочки, потому что считал, что она по праву принадлежит тебе.

ей эта часть булочки нафик не нужна.
Люди прожили 30 лет в иллюзиях. Надеюсь, хоть счастливо прожили?
Имхо, понятное дело.

[ADv]

Сообщение от raduga

— Какой неоценимый подарок ты мне сделала сегодня, любимая! 30 лет я не ел свою любимую, нижнюю часть булочки, потому что считал, что она по праву принадлежит тебе.

Моя любимая часть булочки - нижняя. Я когда эту притчу услышал - обсудил женой. Нам для взаимопонимания не пришлось жать 30 лет.

[raduga]

Одна семейная пара переехала жить в новую квартиру.
Утром, едва проснувшись, жена выглянула в окно и увидела соседку, которая развешивала на просушку выстиранное бельё.
- Посмотри, какое грязное у неё бельё, - сказала она своему мужу.
Но тот читал газету и не обратил на это никакого внимания.
- Наверное, у неё плохое мыло, или она совсем не умеет стирать. Надо бы её поучить.
И так всякий раз, когда соседка развешивала бельё, жена удивлялась тому, какое оно грязное.
В одно прекрасное утро, посмотрев в окно, она вскрикнула:
- О! Сегодня бельё чистое! Наверное, научилась стирать!
- Да нет, сказал муж, - просто я сегодня встал пораньше и вымыл окно. (с)

[Vivre]

Сообщение от raduga

- Да нет, сказал муж, - просто я сегодня встал пораньше и вымыл окно. (с)

и где такие есть? ээх...

[raduga]

Независимая Женщина.


Жила-была Абсолютно Независимая Женщина. Примерно год назад стала она таковой – абсолютно независимой. Чем ужасно гордилась. Она просыпалась по звонку будильника и никогда не валялась в постели. Ей было все равно, пить кофе или чай: она долго преодолевала зависимость от кофеина. И преодолела, заодно изгнав из своего рациона все сладкое, калорийное и неполезное. Поэтому она пила утром воду и ела несладкую и несоленую овсянку. Она рассталась с подругами, потому что ей не хотелось от них зависеть. Она совершенно равнодушно относилась к шопингу – и никто не посмел бы упрекнуть ее в том, что из-за блестящей тряпки она способна потерять голову. Да что там шопинг! Она не теряла голову и от мужчин. С тех пор как она прогнала своего любимого (а ведь чуть было не попала в зависимость от него) прошло уже много месяцев. Короче говоря, Абсолютно Независимая Женщина чувствовала, что еще немного – и она станет Идеальной Женщиной.

Субботним утром за ее дверью послышался шорох. Она отворила. Шатаясь от усталости, на пороге стояла Кошка. Женщина всмотрелась и ахнула:
– Ты?! Но… Как же? Триста сорок километров?!

– Я шла год, – и Кошка, войдя в дом, обессиленно прислонилась к ножке кресла.

– Зачем?

– Соскучилась, – подняла глаза Кошка. – Я не могу жить ни без тебя, ни без нашего дома, ни без нашего мужчины. Кстати, где он?

– Но ведь я отвезла тебя к тетке в деревню… Ты не обиделась?

– Поначалу да, – вздохнула Кошка. – Но потом простила. Я же понимаю: ты так хотела стать независимой…

– И стала! – Голос Женщины вдруг предательски дрогнул.

– Что ж, поздравляю, прошептала Кошка. – Ничего не поделаешь. Я отдохну день-два и пойду обратно.

Ночью Женщина, вздрогнув, открыла глаза – она всегда просыпалась от непонятного ощущения тоскливой пустоты в груди. Около сердца было холодно – словно кто-то внутри включил вентилятор. По привычке она протянула руку за успокоительным – и наткнулась на теплую шерстку. Кошка мягко протопала по одеялу, улеглась под боком, замурчала. Вскоре холодный вентилятор в груди исчез.

…Прошло три дня. Женщина проснулась. Полчаса повалялась в кровати, затем помчалась в кухню, предвкушая крепчайший кофе с черным шоколадом. Потом она потянулась к мобилке и задала своему любимому мужчине самый важный вопрос: "Ты где?" – всего таких звоноков она вчера сделала штук сто. Затем назначила встречу подружке в кафе. И вдруг она увидела Кошку, сидящую у двери.

– Выпусти меня, пожалуйста, – попросила та.

– Ты уходишь?! – в глазах Женщины заблестели слезы. – Но теперь я не смогу без тебя!

– Успокойся, – произнесла Кошка. – Я просто иду погулять, скоро вернусь. И не запирай, пожалуйста, дверь. Ведь независимость – это вовсе не отсутствие зависимостей, как тебе казалось. Это – знание того, что дверь открыта. А еще независимость – это счастье. Оттого, что у тебя есть кто-то, к кому ты готова триста сорок семь километров идти пешком…



И Кошка вышла за порог, ободряюще улыбнувшись Абсолютно Нормальной Женщине.

[Tresor]

Я ЗДЕСЬ ПРОЕЗДОМ

Один американский турист посетил знаменитого польского раввина, которого звали Хофетц Хаим.
Турист с удивлением обнаружил, что жилище раввина состоит лишь из одной комнаты, уставленной книгами.
Стол, лавка — вот и вся мебель.
— Ребе, где твоя мебель? — удивился американец.
— А где твоя? — спросил мудрец.
— Моя? Но ведь я здесь проездом. Я здесь турист.
— И я тоже.

[Вега]

Плыл на корабле архиерей из Архангельска-города в Соловецкие. На том же корабле плыли богомольцы к угодникам. Ветер был попутный, погода ясная, не качало. Богомольцы — которые лежали, которые закусывали, которые сидели кучками — беседовали друг с дружкой. Вышел и архиерей на палубу, стал ходить взад и вперед по мосту. Подошел архиерей к носу, видит, собралась кучка народа. Мужичок показывает что-то рукой в море и говорит, а народ слушает. Остановился архиерей, посмотрел, куда показывал мужичок: ничего не видно, только море на солнце блестит. Подошел поближе архиерей, стал прислушиваться. Увидал архиерея мужичок, снял шапку и замолчал. Увидал и народ архиерея, тоже сняли шапки, почтенье сделали.

— Не стесняйтесь, братцы, — сказал архиерей. — Я тоже послушать подошел, что ты, добрый человек, рассказываешь.

— Да вот про старцев нам рыбачок рассказывал, — сказал один купец посмелее.

— Что про старцев? — спросил архиерей, подошел к борту и присел на ящик. — Расскажи и мне, я послушаю. Что ты показывал?

— Да вот островок маячит, — сказал мужичок и показал вперед в правую сторону. — На этом самом островке и старцы живут, спасаются.

— Где же островок? — спросил архиерей.

— Вот по руке-то моей извольте смотреть. Вон облачко, так полевее его вниз, как полоска, виднеется.

Смотрел, смотрел архиерей, рябит вода на солнце, и не видать ему ничего без привычки.

— Не вижу, — говорит. — Так какие же тут старцы на острове живут?

— Божьи люди, — ответил крестьянин. — Давно уж я слыхал про них, да не доводилось видеть, а вот запрошлым летом сам видел. И стал опять рассказывать рыбак, как ездил он за рыбой, и как прибило его к острову к этому, и сам не знал, где он. Поутру пошел ходить и набрел на земляночку и увидал у земляночки одного старца, а потом вышли и еще два; покормили и обсушили его и помогли лодку починить.

— Какие же они из себя? — спросил архиерей.

— Один махонький, сгорбленный, совсем древний, в ряске старенькой, должно, годов больше ста, седина в бороде уж зеленеть стала, а сам все улыбается и светлый, как ангел небесный. Другой ростом повыше, тоже стар, в кафтане рваном, борода широкая, седая с желтизной, а человек сильный: лодку мою перевернул, как ушат, не успел я и подсобить ему, — тоже радостный. А третий высокий, борода длинная до колен и белая как лунь, а сам сумрачный, брови на глаза висят, и нагой весь, только рогожкой опоясан.

— Что ж они говорили с тобой? — спросил архиерей.

— Все больше молча делали, и друг с дружкой мало говорят. А взглянет один, а другой уж понимает. Стал я высокого спрашивать, давно ли они живут тут. Нахмурился он, что-то заговорил, рассердился точно, да древний маленький сейчас его за руку взял, улыбнулся, — и затих большой. Только сказал древний “помилуй нас” и улыбнулся.

Пока говорил крестьянин, корабль еще ближе подошел к островам.

— Вот теперь вовсе видно стало, — сказал купец. — Вот извольте посмотреть, ваше преосвященство, — сказал он, показывая.

Архиерей стал смотреть. И точно, увидал черную полоску — островок. Посмотрел, посмотрел архиерей и пошел прочь от носу к корме, подошел к кормчему.

— Какой это островок, — говорит, — тут виднеется?

— А так, безыменный. Их много тут.

— Что, правда, — говорят, — тут старцы спасаются?

— Говорят, ваше преосвященство, да не знаю, правда ли. Рыбаки, — говорят, — видали. Да тоже, бывает, и зря болтают.

— Я желаю пристать к острову — повидать старцев, — сказал архиерей. — Как это сделать?

— Кораблем подойти нельзя, — сказал кормчий. — На лодке можно, да надо старшого спросить. Вызвали старшого.

— Хотелось бы мне посмотреть этих старцев, — сказал архиерей. — Нельзя ли свезти меня?

Стал старшой отговаривать. — Можно-то можно, да много времени проведем, и, осмелюсь доложить вашему преосвященству, не стоит смотреть на них. Слыхал я от людей, что совсем глупые старики эти живут, ничего не понимают и ничего и говорить не могут, как рыбы какие морские.

— Я желаю, — сказал архиерей. — Я заплачу за труды, свезите меня.

Нечего делать, распорядились корабельщики, переладили паруса. Повернул кормчий
корабль, поплыли к острову. Вынесли архиерею стул на нос. Сел он и смотрит. И народ весь собрался к носу, все на островок глядят. И у кого глаза повострее, уж видят камни на острове и землянку показывают. А один уж и трех старцев разглядел. Вынес старшой трубу, посмотрел в нее, подал архиерею. “Точно, — говорит, — вот на берегу, поправей камня большого, три человека стоят”. Посмотрел архиерей в трубу, навел куда надо; точно, стоят трое: один высокий, другой пониже, а третий вовсе маленький; стоят на берегу, за руки держатся. Подошел старшой к архиерею. — Здесь, ваше преосвященство, остановиться кораблю надо. Если уж угодно, так отсюда на лодке вы извольте съездить, а мы тут на якорях постоим.

Сейчас распустили тросо, кинули якорь, спустили парус — дернуло, зашаталось судно. Спустили лодку, соскочили гребцы, и стал спускаться архиерей по лесенке. Спустился архиерей, сел на лавочку в лодке, ударили гребцы в весла, поплыли к острову. Подплыли как камень кинуть; видят — стоят три старца: высокий — нагой, рогожкой опоясан, пониже — в кафтане рваном, и древненький сгорбленный — в ряске старенькой; стоят все трое, за руки держатся. Причалили гребцы к берегу, зацепились багром. Вышел архиерей. Поклонились ему старцы, благословил он их, поклонились они ему еще ниже. И начал им говорить архиерей.

— Слышал я, — говорит, — что вы здесь, старцы Божие, спасаетесь, за людей Христу-Богу молитесь, а я здесь, по милости Божьей, недостойный раб Христов, Его паству пасти призван; так хотел и вас, рабов Божиих, повидать и вам, если могу, поучение подать.

Молчат старцы, улыбаются, друг на дружку поглядывают.

— Скажите мне, как вы спасаетесь и как Богу служите, — сказал архиерей.

Воздохнул средний старец и посмотрел на старшего, на древнего; нахмурился высокий старец и посмотрел на старшего, на древнего. И улыбнулся старший, древний старец и сказал: “Не умеем мы, раб Божий, служить Богу, только себе служим, себя кормим”.

— Как же вы Богу молитесь? — спросил архиерей.

И древний старец сказал: “Молимся мы так: трое вас, трое нас, помилуй нас”. И как только сказал это древний старец, подняли все три старца глаза к небу и все трое сказали: “Трое вас, трое нас, помилуй нас!”

Усмехнулся архиерей и сказал:

— Это вы про святую троицу слышали, да не так вы молитесь. Полюбил я вас, старцы Божии, вижу, что хотите вы угодить Богу, да не знаете, как служить Ему. Не так надо молиться, а слушайте меня, я научу. Не от себя буду учить вас, а из Божьего Писания научу тому, как Бог повелел всем людям молиться ему.

И начал архиерей толковать старцам, как Бог открыл себя людям: растолковал им про Бога Отца, Бога Сына и Бога Духа Святого и сказал:

— Бог Сын сошел на землю людей спасти и так научил всех молиться. Слушайте и повторяйте за мной.

И стал архиерей говорить: “Отче наш”. И повторил один старец: “Отче наш”, повторил и другой: “Отче наш”, повторил и третий: “Отче наш”. — “Иже еси на небесех”. Повторили и старцы: “Иже еси на небесех”. Да запутался в словах средний старец, не так сказал; не выговорил и высокий, нагой старец: ему усы рот заросли — не мог чисто выговорить; невнятно прошамкал и древний беззубый старец.

Повторил еще раз архиерей, повторили еще раз старцы. И присел на камушек архиерей, и стали около него старцы, и смотрели ему в рот, и твердили за ним, пока он говорил им. И весь день до вечера протрудился с ними архиерей; и десять, и двадцать, и сто раз повторял одно слово, и старцы твердили за ним. И путались они, и поправлял он их, и заставлял повторять сначала. И не оставил архиерей старцев, пока не научил их всей молитве Господней. Прочли они ее за ним и прочли сами. Прежде всех понял средний старец и сам повторил ее всю. И велел ему архиерей еще и еще раз сказать ее, и еще повторить, и другие прочли всю молитву.

Уж смеркаться стало, и месяц из моря всходить стал, когда поднялся архиерей ехать на корабль. Простился архиерей с старцами, поклонились они ему все в ноги. Поднял он их и облобызал каждого, велел им молиться, как он научил их, и сел в лодку и поплыл к кораблю.

И плыл к кораблю архиерей, и все слышал, как старцы в три голоса громко твердили молитву Господню. Стали подплывать к кораблю, не слышно уж стало голоса старцев, но только видно было при месяце: стоят на берегу, на том же месте, три старца — один поменьше всех посередине, а высокий с правой, а средний с левой стороны. Подъехал архиерей к кораблю, взошел на палубу, вынули якорь, подняли паруса, надуло их ветром, сдвинуло корабль, и поплыли дальше. Прошел архиерей на корму и сел там и все смотрел на островок. Сначала видны были старцы, потом скрылись из вида, виднелся только островок, потом и островок скрылся, одно море играло на месячном свете.

Улеглись богомольцы спать, и затихло все на палубе. Но не хотелось спать архиерею, сидел он один на корме, глядел на море, туда, где скрылся островок, и думал о добрых старцах. Думал о том, как радовались они тому, что научились молитве, и благодарил Бога за то, что привел он его помочь Божьим старцам, научить их слову Божию.

Сидит так архиерей, думает, глядит в море, в ту сторону, где островок скрылся. И рябит у него в глазах — то тут, то там свет по волнам заиграет. Вдруг видит, блестит и белеется что-то в столбе месячном: птица ли, чайка или парусок на лодке белеется. Пригляделся архиерей. “Лодка, — думает, — на парусе за нами бежит. Да скоро уж очень нас догоняет. То далеко, далеко было, а вот уж и вовсе виднеется близко. И лодка не лодка, на парус не похоже. А бежит что-то за нами и нас догоняет”. И не может разобрать архиерей, что такое: лодка не лодка, птица не птица, рыба не рыба. На человека похоже, да велико очень, да нельзя человеку середь моря быть. Поднялся архиерей, подошел к кормчему:

— Погляди, — говорит, — что это?

— Что это, братец? Что это? — спрашивает архиерей, а уж сам видит — бегут по морю старцы, белеют и блестят их седые бороды, и, как к стоячему, к кораблю приближаются.

Оглянулся кормчий, ужаснулся, бросил руль и закричал громким голосом:

— Господи! Старцы за нами по морю, как по суху, бегут! — Услыхал народ, поднялся, бросились все к корме. Все видят: бегут старцы, рука с рукой держатся — крайние руками машут, остановиться велят. Все три по воде, как по суху, бегут и ног не передвигают.

Не успели судна остановить, как поравнялись старцы с кораблем, подошли под самый борт, подняли головы и заговорили в один голос:

— Забыли, раб Божий, забыли твое ученье! Пока твердили — помнили, перестали на час твердить, одно слово выскочило — забыли, все рассыпалось. Ничего не помним, научи опять.

Перекрестился архиерей, перегнулся к старцам и сказал:

— Доходна до Бога и ваша молитва, старцы Божии. Не мне вас учить. Молитесь за нас, грешных!

И поклонился архиерей в ноги старцам. И остановились старцы, повернулись и пошли назад по морю. И до утра видно было сиянье с той стороны, куда ушли старцы.

Л. Н. Толстой

[DarthVader]

Маленькая Душа и Солнце

Притча от Нила Дональда Уолша




Однажды жила-была Маленькая Душа, и сказала она Богу:

— Я знаю, кто я есть!

И Бог сказал:

— Это прекрасно! Кто же ты?

И Маленькая Душа прокричала:

— Я Есть Свет!

— Это верно, — улыбнулся Бог. — Ты есть Свет.

Маленькая Душа была страшно счастлива, так как она выяснила то, что Всем душам Королевства предстоит выяснять.

— О! — сказала Маленькая Душа. — Это действительно здорово!

Но вскоре знание того, кем она была, показалось ей недостаточным. Маленькая Душа почувствовала внутренний дискомфорт, теперь ей захотелось быть тем, что она есть. Итак, Маленькая Душа вернулась к Богу (что совсем неплохая идея для всех душ, которые хотят узнать, Кто Они Есть в Действительности) и сказала:

— Теперь, когда я знаю, Кто Я Есть, скажи, можно ли мне быть этим?

И Бог сказал:

— Ты хочешь сказать, что хочешь быть Тем, Кто Ты Уже Есть?

— Ну, — ответила Маленькая Душа, — одно дело знать, Кто Я Есть, и совсем другое — фактически быть этим. Я хочу почувствовать, как это — быть Светом!

— Но ты уже есть Свет, — повторил Бог, вновь улыбаясь.

— Да, но я бы хотела узнать, как это — чувствовать себя Светом! — воскликнула Маленькая Душа.

— Хорошо, — сказал Бог с улыбкой. — Я полагаю, я должен знать: ты всегда любила приключения.

И затем Бог продолжил уже по-другому.

— Есть только одна деталь…

— Что это? — спросила Маленькая Душа.

— Видишь ли, нет ничего иного, кроме Света. Понимаешь, я не создал ничего отличного от тебя; и поэтому тебе не так просто будет познать, Кто Ты Есть, пока нет ничего, что есть не ты.

— Хм… — сказала Маленькая Душа, которая была теперь несколько смущена.

— Подумай над этим, — сказал Бог. — Ты подобна свечке на Солнце. О, ты там, не сомневайся, вместе с миллионом, квадриллионом других свечей, которые составляют Солнце. И Солнце не было бы Солнцем без вас. Нет, это бы осталось солнце без одной из своих свечей. И это было бы вовсе не Солнце, так как оно бы уже не было такое же яркое. И всё-таки, как же познать себя, как Свет, когда ты внутри Света — вот вопрос.

— Ну, — подпрыгнула Маленькая Душа, — ты — Бог. Придумай что-нибудь!

Бог опять улыбнулся.

— Я уже придумал. Раз ты не можешь увидеть себя как Свет, когда ты внутри Света, мы окружим тебя темнотой.

— Что такое темнота? — спросила Маленькая Душа.

Бог ответил:

— Это то, что не ты.

— Я буду бояться темноты? — вскрикнула Маленькая Душа.

— Только, если ты выберешь бояться, — ответил Бог. — В действительности нет ничего, чего можно было бы бояться, пока ты не решаешь, что это так. Видишь ли, мы всё это придумываем. Мы притворяемся.

— О, я уже чувствую себя лучше, — сказала Маленькая Душа.

Затем Бог объяснил, что для того, чтобы что-либо испытать в полной мере, должно случиться нечто полностью противоположное.

— Это величайший подарок, — сказал Бог — потому что без этого ты не можешь знать, что есть что. Ты не можешь знать, что такое Тепло без Холода, Верх без Низа, Быстро без Медленно. Ты не можешь знать Лево без Право, Здесь без Там, Теперь без Тогда. И поэтому, — заключил Бог, — когда ты окружена темнотой, не грози кулаком, не кричи, не проклинай темноту. Лишь оставайся Светом внутри темноты и не сердись на неё. Тогда ты узнаешь, Кто Ты Есть в Действительности, и все остальные тоже это узнают. Позволь своему Свету светить так, чтобы каждый узнал, какая ты особенная.

— Ты полагаешь, хорошо показывать другим, что я особенная? — спросила Маленькая Душа.

— Конечно! — хихикнул Бог. — Это очень хорошо! Но запомни, «особенный» не означает «лучший». Каждый является особенным, каждый своим уникальным образом! Только многие забыли об этом. Они увидят, что это хорошо для них быть особенными только тогда, когда ты поймешь, что это хорошо быть особенной для тебя самой.

— О, — сказала Маленькая Душа, танцуя, подпрыгивая и смеясь от радости. — Я могу быть такой особенной, какой мне хочется быть!

— Да, и ты можешь начать прямо сейчас, — сказал Бог, который танцевал, подпрыгивал и смеялся вместе с Маленькой Душой. — Какой частью особенного ты хочешь быть?

— Какой частью особенного? — переспросила Маленькая Душа. — Я не понимаю.

— Ну, — объяснил Бог, — быть Светом — это быть особенным, а быть особенным — это иметь массу частей особенного. Особенно — быть добрым. Особенно — быть нежным. Особенно — быть творческим. Особенно — быть терпимым. Можешь ли ты придумать какой-нибудь другой способ быть особенным?

Маленькая Душа помолчала мгновение, а затем воскликнула:

— Я думаю о множествах способов быть особенной. Особенно быть щедрым, особенно уметь дружить. Особенно сочувствовать другим!

— Да! — согласился Бог. — И ты можешь быть всем этим или любой частью особенного, которой ты пожелаешь быть, в любой момент. Это то, что означает быть Светом.

— Я знаю, чем я хочу быть! — сообщила Маленькая Душа с огромным воодушевлением. — Я хочу быть частью особенного, которое называется «прощением». Это особенно — быть прощающим?

[DarthVader]

продолжение
— О, да, — подтвердил Бог. — Это очень особенно.

— Хорошо, — сказала Маленькая Душа. — Это то, чем я хочу быть. Я хочу быть прощающей. Я хочу испытать себя именно как прощающая.

— Ладно, — сказал Бог, — но есть одна вещь, которую тебе необходимо знать.

Маленькая Душа начала проявлять лёгкое нетерпение. Так всегда бывает, когда есть некоторые сложности.

— Что же это? — воскликнула Маленькая Душа.

— Нет никого, кого надо было бы прощать.

— Никого? — Маленькая Душа с трудом верила услышанному.

— Никого, — повторил Бог. — Всё, что я создал, — совершенно. Среди всего сотворённого нет ни одной души менее совершенной, чем ты. Оглянись вокруг!

И тут Маленькая Душа обнаружила, что собралась огромная толпа. Души собрались отовсюду, со всех концов Королевства. По нему разнеслась весть, что между Маленькой Душой и Богом происходит необыкновенная беседа, и все захотели послушать, о чём они беседуют. Вглядываясь в бессчётное число других душ, собравшихся там, Маленькая Душа была вынуждена согласиться. Не было ничего менее прекрасного, менее чудесного и совершенного, чем сама Маленькая Душа. Так удивительны были собравшиеся вокруг души, так ярок был излучаемый ими Свет, что Маленькая Душа едва могла на них смотреть.

— Кого тогда прощать? — спросил Бог.

— Это становится вовсе не смешно! — проворчала Маленькая Душа. — Я хотела испытать себя как Та, Которая Прощает. Я хотела познать, что чувствует эта часть особенного.

И Маленькая Душа поняла, что означает чувствовать печаль. Но как раз в это время вышла вперёд из толпы Дружественная Душа.

— Не печалься, Маленькая Душа, — сказала Дружественная Душа, — я помогу тебе.

— Ты? — посветлела Маленькая Душа. — Но как ты это сделаешь?

— Я могу дать тебе кого-то, кого можно бы было простить!

— Ты можешь?

— Разумеется! — прощебетала Дружественная Душа. — Я могу прийти в твоё следующее воплощение и сделать тебе что-то такое, что ты должна будешь простить.

— Но почему? Почему ты это сделаешь? — спросила Маленькая Душа. — Ты, которая сейчас пребываешь в состоянии абсолютного совершенства! Ты, вибрации которой создают такой яркий Свет, что я едва могу смотреть на тебя! Что может заставить тебя хотеть понизить твои вибрации до такой степени, что твой яркий Свет превратится в густую темноту? Что может заставить тебя, которая так светла, что может танцевать со звёздами и перемещаться по всему Королевству с любой задуманной скоростью, прийти в мою жизнь и сделать себя настолько тяжёлой, что ты сможешь совершить плохое?

— Очень просто, — промолвила Дружественная Душа, — я сделаю это, потому что я люблю тебя.

Маленькая Душа, казалось, была удивлена таким ответом.

— Не изумляйся так, — сказала Дружественная Душа. — Подобную вещь ты уже делала для меня. Ты не забыла? О, мы танцевали друг с другом множество раз. Мы скользили сквозь вечности и через все века. Через все времена и во многих-многих местах танцевали мы друг с другом. Разве ты не помнишь? Мы обе были Всем От Этого. Мы были Верхом и Низом от Этого, Левым и Правым от Этого. Мы были Здесь и Там Этого, Теперь и Тогда Этого. Мы были мужским и женским, добром и злом. Мы обе были жертвой и злодеем Этого. Так мы приходили вместе, ты и я, множество раз прежде, каждый принося другому точное и совершенно противоположное, чтобы выразить и испытать, Кто Мы Есть в Действительности. И поэтому, — объяснила чуть погодя Дружественная Душа, — я приду в твоё следующее воплощение и на этот раз буду «плохой». Я сделаю что-нибудь воистину ужасное, и тогда ты сможешь испытать себя как Та, Которая Прощает.

— Но что ты сделаешь такое, настолько ужасное? — спросила Маленькая Душа, уже слегка нервничая.

— О, мы что-нибудь придумаем, — ответила Дружественная Душа, подмигнув.

Затем Дружественная Душа стала серьёзной и тихим голосом добавила:

— Тебе надо бы знать об одной вещи.

— Что это? — пожелала узнать Маленькая Душа.

— Я замедлю свои вибрации и стану очень тяжёлой, чтобы сделать эту, не такую уж приятную вещь. Мне придётся стать чем-то очень непохожим на себя. А взамен я попрошу у тебя лишь одно доброе дело.

— О, что угодно, что угодно! — закричала Маленькая Душа и принялась танцевать и петь. — Я стану прощающей, я буду прощающей!

Тут Маленькая Душа увидела, что Дружественная Душа остаётся по-прежнему очень тихой.

— Что это? — спросила Маленькая Душа. — Что я могу сделать для тебя? Ты просто ангел доброжелательства, что сделаешь это для меня!

— Конечно, эта Дружественная Душа — ангел! — вмешался Бог. — Каждый — ангел! Всегда помни: я никого, кроме ангелов, вам не посылаю.

И тогда Маленькой Душе ещё больше захотелось сделать ответный подарок Дружественной Душе, и она снова спросила:

— Что я могу сделать для тебя?

— В тот момент, когда я буду мучить тебя и избивать, в тот момент, когда я сделаю тебе самое плохое, что ты только можешь вообразить, в этот самый момент…

— Что? — не выдержала Маленькая Душа. — Что же?

Дружественная Душа стала ещё тише и спокойнее:

— Помни, Кто Я Есть в Действительности.

— О, я буду помнить! Я обещаю! — воскликнула Маленькая Душа. — Я всегда буду помнить, как я видела тебя здесь, именно сейчас!

— Хорошо, — сказала Дружественная Душа, — потому что, видишь ли, я притворюсь так сильно, что забуду себя. И если ты не будешь помнить, кто я есть в действительности, я не смогу это вспомнить очень-очень долго. И если я забуду, Кто Я Есть, ты можешь забыть, Кто Есть Ты, и мы обе потеряемся. Тогда мы будем нуждаться в приходе другой души, чтобы она напомнила нам обеим, Кто Мы Есть.

— Нет-нет, мы не забудем, — вновь пообещала Маленькая Душа. — Я буду помнить тебя! И я буду благодарна тебе за этот подарок — шанс испытать себя, Кто Я Есть.

Итак, соглашение было достигнуто. И Маленькая Душа отправилась в новое воплощение, чтобы стать частью особенного, имя которому «Прощение». И Маленькая Душа с волнением ожидала возможности испытать себя как Прощающую, и поблагодарить любую другую душу, сделавшую это возможным. И в любой момент времени в этом новом воплощении, когда бы новая душа ни появилась на сцене, что бы эта новая душа ни принесла, радость или печаль, и особенно, если она приносит печаль — Маленькая Душа думает о том, что сказал Бог:

— Всегда помни, никого, кроме ангелов, я вам не посылаю.

[Padme]

Притча о кофе


Приходит к отцу молодая девушка и говорит:
- Отец, я устала, у меня такая тяжелая жизнь, такие трудности и проблемы, я все время плыву против течения, у меня нет больше сил... Что мне делать?
Отец вместо ответа поставил на огонь 3 одинаковых кастрюли с водой, в одну бросил морковь, в другую положил яйцо, а в третью насыпал зерна кофе. Через некоторое время он вынул из воды морковь и яйцо и налил в чашку кофе из 3 кастрюли.
- Что изменилось? - спросил он свою дочь.
- Яйцо и морковь сварились, а зерна кофе растворились в воде - ответила она.
- Нет, дочь моя, это лишь поверхностный взгляд на вещи. Посмотри - твердая морковь, побывав в кипятке, стала мягкой и податливой. Хрупкое и жидкое яйцо стало твердым. Внешне они не изменились, они лишь изменили свою структуру под воздействием одинаковых неблагоприятных обстоятельств - кипятка. Так и люди - сильные внешне могут расклеиться и стать слабаками там, где хрупкие и нежные лишь затвердеют и окрепнут...
- А кофе? - спросила дочь
- О! Это самое интересное! Зерна кофе полностью растворились в новой враждебной среде и изменили ее - превратили кипяток в великолепный ароматный напиток. Есть особые люди, которые не изменяются в силу обстоятельств - они изменяют сами обстоятельства и превращают их в нечто новое и прекрасное, извлекая пользу и знания из ситуации...
(кофе растворимый в гранулах )

[Танцующая]

Однажды к раввину пришёл пожилой еврей.

— Ребе, может быть, хоть Вы знаете. Что делать, ребе? Жена болеет уже третий год, а эти врачи даже не могут сказать чем! Она сгорает на глазах, а я ничем не могу помочь! Все деньги уходят на лекарства, но они не помогают… А деньги, где взять деньги?! Магазин мой разоряется на глазах, конкуренты сбивают цены, торгуют левым товаром, но я же не могу продавать дешевле, чем покупаю сам! Ребе, Вы помните моего сына, Вы ещё готовили его к бармицве? Ребе, он связался с какими-то сектантами, он хочет стать выкрестом! Как быть, ребе!? А дочка, девочка моя… Уже два раза забирал её из полиции, наркотики, какие-то странные друзья… Ребе!!! Что делать?! У меня больше нет сил для такой жизни…

Раввин подумал, взял лист бумаги и написал: “ТАК БУДЕТ НЕ ВСЕГДА”.

— Возьмите этот листок, уважаемый, и повесьте у себя над кроватью. И каждое утро, вставая, и каждую ночь, ложась спать, читайте, что на нём написано.

— И что, это поможет?
— Всё в руках Создателя!
— Аминь.
— Аминь.

Прошло полгода. К раввину врывается тот же пожилой еврей, глаза горят, шляпа на затылке…

— Ребе, я просто не знаю, что Вам сказать! Ребе, Вы волшебник! Вы цадик из цадиков! Вы помните, у меня болела жена? Так вот она поправилась!!! Сама! Врачи, как ничего не понимали, так и не понимают! Она прекрасно себя чувствует, помогает мне в магазине, готовит, всё… Ха! Магазин, говорите?! Так вот не я разорился, конкуренты разорились! Их таки взяла налоговая, а я чист и уже подумываю открыть филиал!!! Да что там деньги, прах… Сын, сыночек мой – он вернулся в ешиву, ребе! Он стал талмид хахам*! Счастье-то какое! А дочка, девочка моя ненаглядная. Она таки выходит за молодого Кацнельсона, и мадам Кацнельсон уже души в ней не чает, а это Вы таки знаете, дорогого стоит!!! Ребе, как мне благодарить Вас? Вы, надеюсь, придете на свадьбу? …

Уже на выходе, попрощавшись и раскланявшись, ребе, уже в спину уходящему еврею, сказал:
— Да, кстати. Тот листочек над кроватью не снимайте. Это не навсегда.

[Tresor]

Религиозная женщина сказала Мастеру, что утром была на исповеди.
— Не могу поверить, что ты можешь совершить тяжкий грех, — ответил ей на это Мастер. — В чем же ты исповедовалась?
— Как-то я поленилась пойти на проповедь в воскресенье, еще я когда-то поругалась с садовником. А однажды я выпроводила свою свекровь из дому на целую неделю.
— Но это произошло пять лет назад, не так ли? С тех пор ты наверняка уже исповедовалась.
— Да, исповедовалась. Но я делаю это опять и опять. Мне просто нравится вспоминать это.

[Tresor]

— Как поживает твоя дочь?
— Моя любимая доченька! Она так счастлива! У нее такой замечательный муж! Он подарил ей автомобиль, купил ей драгоценности, о которых она мечтала, нанял для нее слуг. Он подает ей завтрак в постель, и она встает не раньше полудня. Не муж, а настоящий принц!
— А как дела у сына?
— Ох, мой бедный мальчик! Ну и брюзгу взял он себе в жены! Он предоставил ей все, что она хотела: автомобиль, драгоценности, армию слуг. А она валяется в постели до полудня! И даже не встанет, чтобы приготовить мужу завтрак!

[NataL]

Экзамен


Пришло время Мастеру проверять своих учеников. Он позвал троих, взял белый лист бумаги, капнул на него чернила и спросил:

- Что вы видите?

Первый ответил: "Чёрное пятно". Второй: "Кляксу". Третий: "Чернила".

Монах заплакал и ушёл в свою келью. Позже ученики спросили:

- Почему Вы плакали?

Монах сказал:

- Никто из вас не увидел белого листа.

[Padme]

Добрая притча

Муж и жена прожили вместе 30 лет. В день 30-летия совместной жизни жена, как обычно, испекла булку - она пекла ее каждое утро, это было традицией. За завтраком она разрезала ее поперек, намазала маслом обе части, и как обычно, подает мужу верхнюю часть, но на полпути рука ее остановилась… Она подумала: *В день нашего тридцатилетия я хочу сама съесть эту румяную часть булочки; я о ней мечтала 30 лет. В конце концов, я 30 лет была примерной женой, я вырастила ему прекрасных сыновей, была верной и хорошей любовницей, вела хозяйство, столько сил и здоровья положила на нашу семью*. Приняв это решение, она подает нижнюю часть булочки мужу, а у самой рука дрожит - нарушение 30-летней традиции! А муж, взяв булочку, сказал ей: *Какой неоценимый подарок ты мне сделала сегодня, любимая! 30 лет я не ел свою любимую, нижнюю часть булочки, потому что считал, что она по праву принадлежит тебе*.

[Танцующая]

Сообщение от NataL

Монах сказал:

- Никто из вас не увидел белого листа.

подъебочные таки эти тесты...
Но мне это напомнило какой то фантастический рассказ, где были регистраторы, которые говорили только правду и только то, что видят. К примеру, если они видят человека со спины в куртке красного цвета, то они скажут - эта куртка со спины красного цвета, бо может спереди она другая)

Сообщение от Padme

Добрая притча

притча о людях, которые 30 лет не говорили по душам друг с другом

[NataL]

Сообщение от Танцующая

подъебочные таки эти тесты...

что ж... каждый волен делать свои выводы